Такси остановилось у дверей родильного дома, и Коля, взявшись за холодную ручку, дал команду выходить. Валентина Анатольевна поспешила покинуть тесное авто вместе со старшим внуком Алёшей, который категорически отказывался ехать забирать новорожденного брата. Насупившись, Алёша вышел из салона вслед за бабушкой и недовольно поволочил ноги навстречу орущему комочку «счастья», как называет в последнее время бабуля всех только что прибывших малюток в этот мир.
– Меня подождите! – крикнул Николай, с трудом вылезая из жигулей.
– Быстрее, а то заметёт! – ответила прищурившаяся тёща, держа мальчика за руку.
Именно сегодня поднялась жуткая метель, как некстати. Все дни с первого числа стояла тихая, безветренная погода, а сегодня, в день выписки, на улице началась настоящая пурга с заносами. Страшно было ехать по трассе в районный роддом из-за плохой видимости и непролазного пути, но такси в умелых руках домчало до города без происшествий.
Николай подошёл к тёще, улыбнулся и открыл тяжёлую металлическую дверь, вопреки порывистому ветру. Пропустил родственников вперёд и вошёл следом. Таксист остался ждать, как было договорено с самого начала. В холле народу немного: волнующиеся молодые отцы, снующие туда-сюда, бродили по небольшому помещению, как тени, их виноватые улыбки выдавали, что они стали отцами впервые и с огромным трепетом ждут первую встречу со своими малышами. Коля снял с себя пальто, помог раздеться тёще, перекинул через руку верхнюю одежду и подмигнул Алёше, чтобы подбодрить:
– Радуешься?
– Чему? – расстегнув пуговицы куртки, мальчик плюхнулся на жестковатую банкетку и окинул коротким взглядом «мучеников».
– Шапку сними, – бабушка сделала бесячее телодвижение – схватилась за середину ушанки, подняла её и сунула в руки обиженного Алёши. – Вспотеешь, – добавила строгим голосом, присев рядом на потёртое сиденье, обтянутое дерматином.
– Ну скоро они там? – нетерпеливость зятя немного нервировала Валентину Анатольевну.
– Сядь, не мельтеши, – одёрнув Колю, повернула голову на белую дверь, откуда выносят малюток, завёрнутых в ватные одеяла.
Николай, переминаясь с ноги на ногу, искоса поглядывал на таких же суетливых мужчин, как и он сам, и игриво цокал языком, чтобы хоть как-то успокоиться и скоротать время.
– Прекрати, – у раздражённой тёщи сдавали нервы, – то Лёшка, теперь вот – ты…
– Волнуюсь, – виновато признался Коля и занял свободное место рядом с любимой тёщей.
– Представь себе, я тоже, – съязвила Валентина Анатольевна, не спуская глаз с нужной двери. – Но не бегаю ведь по всему коридору… Сиди спокойно, скоро выйдут.
Заветная дверь открылась, и в проёме появилась улыбчивая, грузная медсестра с пухлым свёртком в руках. Коля на радостях вскочил на ноги и тут же, разочаровавшись, сел обратно.
– Не наши, – сказал вполголоса, увидев за широкими плечами чужую жену.
Валентина Анатольевна с укором взглянула на торопливого зятя и с сожалением вздохнула.
– Торопыга, – сложив губы бантиком, с завистью посмотрела на пухлые руки низкорослой медсестры.
– Вторая точно будет Ирина, – загадал Коля вслух, глядя на счастливого черноволосого отца, принимавшего своего сына… а может, и дочь от медсестры.
Закончив свою миссию, медсестра вернулась в комнату и с треском закрыла дверь. Николая передёрнуло. Тёща вела себя довольно-таки невозмутимо, но её сердце билось всё сильнее, волнение нарастало с каждой минутой томительного ожидания. Она искусно скрывала своё смятение, чтобы лишний раз не тревожить и без того обеспокоенного скорой встречей с новорожденным сыном зятя.
Через пять минут ожидания на пороге запретной комнаты, куда нельзя входить никому, кроме медицинского персонала, появилась исхудавшая Ирина вместе той же улыбчивой женщиной.
– Чего расселся? – прошептала тёща, ткнув Николая локтем. – Иди, встречай.
Не помня себя, Коля сунул в руки Валентины верхнюю одежду и кинулся к любимой, споткнувшись о длинный пояс пальто.
– Безрукий, – буркнула себе под нос Валя, приподнимаясь с насиженного места.
Подскочив к медсестре, Коля осторожно взял из её крепких рук, в которых побывало за многие годы больше сотни новорожденных ребятишек, и прижал к груди сопящий с закрытыми глазами комок, затем аккуратно оттопырил уголок, прикрывающий нежное личико розового мальчонки.
– Стасик, – произнеся дрожащим голосом имя, украдкой смахнул слезу под правым глазом.
– Для начала жену поцелуй, – строго сказала тёща, выглядывая из-за плеча Николая. – И не дыши на него – не дай Бог заразишь чем-нибудь.
– Мам, перестань, – Ира вступилась за мужа. Приблизившись к нему, положила руку на свёрток и посмотрела на малыша, будто видит его впервые.
Заметив, что старшего сына нет рядом, поискала глазами и, найдя его сидящим у окна, поманила рукой.
– Иди сюда, сынок, посмотри.
Алёша не шелохнулся и не сдвинулся с места. Насупившись, раздул ноздри и часто дышал, показывая недовольным видом свою детскую злость и обиду на родителей.
– Иди, Алёшенька, – подозвала мама ласковым голосом.
– Я домой хочу, – глаза мальчишки были полны слёз отчаяния.
И кто их просил о втором ребёнке? Зачем они согласились взять в этой больнице мальчика? Им Алёши мало? И надо же, мама пробыла здесь почти две недели, выбирала, наверное, самого лучшего… Лучше, чем Алёша…
– Я никому не нужен, – всхлипнул надутый мальчик и ещё ниже наклонился, чтобы никто не видел его слёз.
– Алёшенька, – Ирина подошла к сыну и присела на корточки, заглядывая в его раскрасневшееся лицо, – сыночек, ты плачешь?
– Нет, – пробурчал он, закрыв лицо руками.
– Пойдём, вместе посмотрим на маленького… – мама аккуратно убрала руки Алёши.
В его глазах было столько горя, что материнское сердце сжалось и чуть не взревело при виде расстроенного старшего сына. Обняв Алёшу, Ира всплакнула и медленно прошептала прямо в его ухо:
– Я очень сильно люблю тебя, – Ира поняла, в чём причина. – Вы у меня самые любимые мальчики: ты и…
– А за что ты его любишь? – слёзы хлынули градом, и Алёша ещё сильнее прижался носом в плечо мамы. Его охрипший от обиды голос задрожал, а маленькие пальцы вцепились в вязаную кофту, пронзая кожу, – чем он тебе понравился?
– Всем. Он напомнил мне тебя, когда ты был точно таким же, крохотным, – прошептала Ира и отпрянула, нежно улыбнувшись, – вы оба мои дети, мои сыновья, мои и папы. И мы будем любить вас одинаково.
– Честно-честно? – в груди Алёши стало теплее от маминых слов. – Обещаешь?
– Клянусь, – ответила Ира и поднялась на ноги. – Пойдём, нам уже пора ехать.
Помогла застегнуть куртку, взяла сына за руку и подвела к папе.
