Большая красивая бабочка медленно складывала и распахивала крылья необычной окраски – чередование красного, голубого и белого – совсем как на государственном флаге. От стука судейского молотка по столу бабочка вспорхнула и забилась в стеклянной банке. Забывшись, судья с умилительной улыбкой любовалась вещественным доказательством.
– Заседание продолжается! Господа присяжные заседатели, прошу обратить внимание на показания подсудимого! – судья с неприязнью посмотрела в сторону сидящего в клетке Мотылькова.
Подсудимый внимательно, с пронзительным вниманием рассматривал судью. Так в увеличительное стекло энтомолог рассматривает пойманный образец насекомого. Мотыльков и был энтомологом. В прошлом. До пенсии. Потому и угодил за решетку.
– Ваша честь! – подал он голос, от чего судья вздрогнула и поежилась. – Разрешите вопрос? Как бедному пенсионеру прожить на малую пенсию, если денег и на макароны не хватает?
Судья втянула голову в плечи, как будто ожидая удара по ней.
– Прекратите! – голос судьи сорвался на визг, и ей пришлось откашляться, но не помогло, и она, не контролируя себя, выпалила. – Экономьте! Ешьте макарошки! Денег хватит и останется!
Прокурор сочувственно покивала головой. Если бы этот вопрос подсудимый задал ей, то ответ был бы похожим – советы экономить, покупать недорогие продукты, выращивать картошку на приусадебном участке. Подобные слова вырывались из уст чиновников неконтролируемо, и когда поняли, что это неспроста, все были не на шутку встревожены.
Мотыльков злорадно улыбался из-за решетки. Он поймал судью на этом необычном эффекте, словно накрыл сачком бабочку, достал на свет божий и подтвердил в эксперименте свою гипотезу.
Его судили за экстремистские действия, и потому в судебном заседании участвовали присяжные. Суд длился уже третий месяц, а началось все с посещения пенсионером Мотыльковым присутственного места – “Районный отдел государственного казенного учреждения управления социальной защиты населения N-ской области”. Всего-то и требовалось – пересчитать коммунальные платежи по льготному пенсионному тарифу.
С самого начала пустяковая, как казалось Мотылькову, канцелярская задача не задалась. Дородные ухоженные тетки стали гонять его между собой от одной к другой, где каждая добавляла в список все новые справки, копии и документы, необходимые для перерасчета коммунальных платежей. Когда же он вернулся через неделю с собранными документами, его снова завернули, затребовав новые бумажки.
Мотыльков, конечно, возмутился, но совершенно невозмутимые социальные работницы твердили, что “Не положено!”, “Делайте, что вам говорят!”, “Вам нужен перерасчет, вот и подайте все необходимые документы, а если отказываетесь, то и платите за коммуналку, сколько платили!”.
Не добившись ничего и догадываясь, что не добьется, даже если обратится к начальству районного собеса, Мотыльков стал склоняться к тому, чтобы смиренно принять коммунальные платежи без перерасчета и даже стал прикидывать, как структурировать невеликий бюджет пенсии, но что-то такое свербило в душе, не давало успокоиться, заводило.
Мотыльков решился подняться на самый верх и записался на прием к министру труда и социальной защиты населения областного правительства. Приближались очередные выборы, и потому, наверное, Мотыльков был принят министром.
Министр, молодая крепкая бабенка лет тридцати пяти встретила ходока в своем просторном кабинете отработанной радушной улыбкой, фальшь которой сразу распознал пенсионер и приготовился к битве за справедливость. Однако, прежде чем Мотыльков раскрыл рот для изложения своей проблемы, чиновница обложила его отборными штампами о заботе государства и мерах правительства по улучшению благосостояния граждан.
Мотыльков отвлекся от воодушевленной речи, с какой-то стати наблюдая за жестикуляцией чиновницы и находя в ее движениях что-то еле уловимо знакомое. Когда она замолкла, исполнив свою партию, Мотыльков растерялся, потому что не понял, что решила министр.
– Так что мне теперь делать? – недоуменно спросил он.
– Держитесь! Всем сейчас нелегко! – и выражение лица чиновницы стало религиозно-скорбным. – Экономьте! Покупайте недорогие продукты! Макарошки, например! Все так живут, и я тоже!
Покивав головой своим мыслям, что поход к министру был предпринят зря и лишь расстроил окончательно, Мотыльков повернулся к выходу и мельком бросил взгляд на отражение чиновницы в зеркале возле двери. Чиновница поднялась с кресла и сладко потянулась. Мотыльков снова увидел в ее движениях что-то давно знакомое, и задумавшись об этом, вышел.
Дома, а жил Мотыльков после раздела имущества с бывшей женой на даче, он в одиночестве выпил припрятанную четвертинку водки, закусил макаронами, пережаренными с бычками в томате и предался ностальгическим воспоминаниями. Освещенные стареньким торшером, со страниц энтомологического атласа на бывшего ученого смотрели близкие его сердцу бабочки, мотыльки и мушки.
Мотыльков листал страницу за страницей и добрался до редкой бабочки – Bibasis Inachus. Странное исключение из линейки видов Толстоголовок. Во-первых, окраска Бибазиса была яркой трехцветной – сочетание красного, голубого и белого, что было вызовом с точки зрения выживания. Во-вторых, популяция бабочки стала на фоне других малочисленной. В-третьих, это был единственный установленный вид бабочек-паразитов. Вернее, паразитами были их личинки.
Именно эта третья особенность Бибазисов стала темой многолетних исследований энтомолога Мотылькова, темой незащищенной докторской диссертации. Перестройка помешала. Научно-исследовательские институты закрывались один за другим. Поначалу это расстраивало Мотылькова – ведь его исследования были практически востребованными в сельском хозяйстве, но затем жизнь втянула его самого в борьбу за выживание. Некоторое время он возил из Турции обувь и продавал на местном рынке. Тем и жил.
Глаза старика повлажнели – он любил своих бабочек. Вот Бибазис Инахус. Странная аномалия в цикле жизни бабочек. Крапивница откладывает яйца на листьях крапивы, капустница – на листьях капусты. Бабочка Бибазис откладывала яйца на листьях клевера. Из яиц крапивницы и капустницы появлялись личинки – гусеницы, энергично пожиравшие зеленую массу. Затем гусеницы находили укромное местечко, опутывали себя подобием паутины и в этом коконе становились куколками, чтобы снова стать бабочками. С Бибазисами было не так…
Мотыльков вдруг воспроизвел в памяти движения рук министра труда и социальной защиты населения. Движения были поразительно похожи на то, как складывает и распахивает крылья бабочка Бибазис. Как такое возможно? Захмелевший рассудок предлагал гипотезы странного сходства бабочки и человека. Как это бывает с пьяными, Мотыльков скоро заснул.
