В тот год, когда она прикоснулась к Стене, ей было девять лет.
А сейчас – почти девяносто.
Кто-то скажет: прошла целая жизнь, в общем-то, неплохая.
Она лежит и думает: почему прошла? Я ещё здесь. Я могу дышать, думать.
Ходить, правда, уже не могу.
Внуки считают, она не знает про рецидив, но как она может не знать, если чувствует каждую клетку тела? Она чувствует, как клетки размножаются, – там, где не должны. У правильной клетки тела призвание состоит в том, чтобы делать свою работу. Строить ткань, переносить кислород или защищать тело от внешней угрозы. У неправильных клеток призвание одно – убивать. Быстрее или медленнее – исход один.
Неправильные клетки снова размножаются внутри тазобедренного сустава. Хондросаркома: выживаемость через пять лет после успешной химиотерапии – девять процентов.
Девять – так мало.
* * *
Аню привезли в Иерусалим не жить – в гости. Тётка уехала годом ранее, а когда из развалившегося Союза хлынул поток эмигрантов, настаивала на том, чтобы Анина мама воспользовалась возможностями программы по репатриации и как можно скорее присоединилась к ней.
– Как это – зачем? – Аня слышала в телефонной трубке тёткин голос, когда мама отодвигала трубку, будто голос делал ей больно. Царапал ухо. – Все едут. Ты, что, не хочешь жить в нормальном мире? Не хочешь дать ребёнку возможность вырасти человеком?
Аня смотрела на свои тощие коленки. А сейчас она, получается, – кто?
Мама согласилась съездить в гости. Приглядеться.
Аня потрогала Стену на закате.
Люди просовывали в щели между камнями бумажки, прислонялись к Стене лбом и что-то шептали. Молитвы, сказала мама. Стена называется Стеной Плача, потому что это единственное, что осталось от великой иудейской святыни, Храма. Поколения евреев оплакивают Храм. Но в их текстах сказано, что Божественное присутствие никогда не отходит от этой Стены, и здесь всегда можно обрести помощь.
Мне не нужна помощь, подумала Аня, у нас всё хорошо.
Так ведь?
Она оглянулась на маму, и луч закатного солнца осветил мамины волосы так, что вокруг головы образовался ореол. Нимб. Аня смотрела, как заворожённая, на золотое свечение.
Казалось, светилось всё: Стена, строения поодаль, силуэты людей – и тёмные, и светлые, и разноцветные. Каждый камень вдруг запел тихую песню на незнакомом языке.
Аня положила руку на стену. Мне не нужна помощь, успела подумать она, но я хочу сказать спасибо: здесь так хорошо. Камни задрожали. Аня прикрыла глаза. Во рту стало сладко, земля ушла из-под ног, вибрация камня под рукой стала сильнее. Страшно не было. Аня подумала, что если представить, что всё вокруг – музыка, то она прямо сейчас – нотка, которая заняла важную позицию на строке. Она звучит в унисон с древней песней на незнакомом языке, хотя не понимает, о чём в этой песне поётся.
