В преддверии знаменательного юбилея Победы в Великой Отечественной войне, мне вспомнился девяносто пятый год, когда к пятидесятилетию праздника «9 Мая», недавно созданным поисковым отрядом, производился подъём танка «Т-34» с илистого дна реки Северский Донец в Ростовской области.
Страна в те годы переживала не лучшие времена и, никакого отряда поисковиков не получилось бы собрать, не помоги нам один «добрый человек», из «новых русских», который взял на себя полное спонсирование проекта, правда, далеко не из благородных побуждений. Присутствовала его личная выгода. Кстати, тот танк ему захотелось поднять не с целью, возвести в центре города «на вечную стоянку», а установить в своём личном музее ВОВ (коллекционером был). Правда, к его чести, скажу: вход для ветеранов он сделал бесплатным, с остальных за просмотр выставок брал определённую сумму.
Остро стояла проблема, где именно нам найти танк? Понятно, что затонуло в годы войны бронетехники в водоёмах и болотах много, но хотелось знать точное место для поисков. Тогда я, ещё совсем зелёный парень, уговорил с трудом своего боевого деда, ветерана-танкиста, показать: где в Ростовской области может покоиться в объятиях рек или озёр легендарный «Т-34». Требовалась именно модель с «76-мм пушкой» – прихоть «блатного».
Дедушка согласился, и мы привезли его из Москвы на нашу малую Родину. Здесь он когда-то появился на свет, вырос, дрался с фашистами…
Единственным условием почётного ветерана стало, что останки танкистов захоронили с большими воинскими почестями.
Несмотря на преклонный возраст и ослабленное здоровье, дед Гена не только с первой попытки точно указал место, где на его глазах зимой 1943 – го года затонула «Тридцатьчетвёрка», но и предупредил:
– Вы ребятки смотрите, он вверх дном там лежит, на башне. Перевернулся, когда под лёд уходил.
Вскоре начались первые попытки поднять боевую машину на берег: пригнали технику, оборудование, водолазов. Любопытствующих собралось много, невзирая на периодический летний дождь и нехарактерный для июля холодный ветерок.
Наконец, пришла долгожданная удача – из-под воды показалось 76 – ти миллиметровое орудие «утопленника».
Старший поискового отряда обратился к дедушке Гене:
– Отец, ты обмолвился, мол, в танке должны покоиться останки экипажа, а сколько человек там внутри, если не секрет?
– Скоро сам увидишь, сынок, когда поднимите машину, зачем торопиться?
– Просто сгораю от любопытства! Та-а-к, сколько?
Ветерану явно не нравилась весёлая обстановка, царящая при подъёме танка: сам он оставался печальным, наверное, возвращался мысленно к временам военных событий. Тем не менее сухо ответил:
– Пятеро…
Главный, боясь обидеть дедушку, аккуратно пояснил:
– Путаешь ты чего-то отец – это «Тридцатьчетвёрка» 1942 – го года выпуска, у неё экипаж всего четыре человека. Это на «85 – ой» появится пятый танкист – наводчик!
Дед Гена медленно достал папиросу из кармана (бабушка ему запрещала курить из-за здоровья, но её не было с нами), чиркнул спичкой, глубоко затянулся, плавно выпустив дым, ответил:
– Ничего я не путаю, сынок. Достанешь, убедишься! С ними там, в рубке, сестричка находилась… она, как обстрел начался, в башню запрыгнуть успела.
После слов ветерана старшему отряда стало неловко и извинившись, он ушёл давать указания водолазам. Дедушка пошёл в палатку отдохнуть, попросив заранее, чтобы перед тем, как танк вытащат полностью, разбудили его – хотел переодеться для почтения памяти боевых товарищей.
Выкатить «Тридцатьчетвёрку» удалось на следующий день, после обеда.
Ко всеобщему удивлению, дедушка Гена вышел встречать танк в военной, советской форме старого образца, с орденами: «Красного знамени», «Красной Звезды», «Ленина», медалью «За отвагу» и… Золотой Звездой Героя Советского Союза. Привычных для обывателя погон на форме бывалого танкиста не оказалось, вместо них красовались петлицы с «кубарями» старшего лейтенанта.
Снова главный поисковиков решил «упрекнуть» деда Гену:
– Отец! Так, в 1943 – ем году, погоны ввели, почему в петлицах?
Старик хитро улыбнулся.
– Верно, сынок! Только приказ вышел одевать всем погоны с 1 по 15 февраля 43-го, если память мне не изменяет, а танк этот затонул в конце января! Более того: я аж на «Курской дуге» петлицы встречал. То-то!
Ветеран снова вышел победителем в споре со старшим отряда, вогнав последнего в густые краски.
Когда «Тридцатьчетвёрка» выезжала на полый берег Донца, дедушка стоял по стойке «смирно», приложив руку (воинское приветствие) к высветившемуся танкошлёму.
Дед Гена оказался прав: в танке мы обнаружили останки пяти человек, среди экипажа находилась погибшая медсестра, на её подгнившей санитарной сумке до сих пор частично сохранился цвет красного креста.
Членов экипажа и сестрички мы передали в руки сотрудников местного военкомата, а танк, освобождённый от боеприпасов и залежей ила, был успешно погружен на тягач для транспортировки и последующей реставрации.
Дедушка переоделся обратно в гражданку и присел рядом с молодёжью у костра, молча смотря на противоположный берег реки, где когда-то он вёл бои с нацистами. Долго наслаждаться тишиной ему не пришлось: вокруг ветерана образовалась немалое количество людей со всеобщей просьбой – рассказать подробности того сражения, когда провалился под лёд, недавно поднятый нами танк.
– Война шла! – отмахивался вначале заслуженный старик, – тогда многие гибли, случай не такой и редкий, чего рассказывать? Одно меня радует: танкисты, безымянными похоронены не останутся! Двоих имена и фамилии я до сих пор помню; документация подразделения, где они служили, должна сохраниться в архивах – восстановят всё. Половина века минуло, а только сейчас Герои упокоятся в земле, которую самоотверженно защищали.
– Расскажите! Нам всем интересно, я в журнале об этом напишу! – ласково уговаривала его девочка-корреспондент из областной газеты и, ветеран согласился на рассказ.
Со временем в памяти многое сгладилось, расплылось: что-то помню отчётливо и в деталях, другое совсем спуталось.
Я не должен был здесь оказаться – это не моя бригада. Попал в госпиталь, его разбомбили и, оторвался от своих: в пехоте успел повоевать, потом приказ Сталина «О танкистах» вышел и на время «прикомандировался» здесь.
Мои сослуживцы под Сталинградом страшные бои вели… я, конечно, туда рвался очень, но – приказ есть приказ! Везде воевать надо. Хоть шёл не сорок первый год, да танкисты в высокой цене ходили. А хорошие специалисты – подавно.
Странная штука: вплоть до «Курской дуги», наша бригада, что лягушка-путешественница была! Куда только меня с боевыми товарищами не кидало. Лишь после «перелома» оставались в одной танковой армии.
