Какая удача! В час ночи откопала в Интернете два незнакомых клипа Хулио Иглесиаса! Начало восьмидесятых, сладкоголосому испанцу около сорока, и он просто неотразим…
Да, если посмотреть на меня невооружённым взглядом, я – тормознутая блондинка. Светлая чёлка падает на глаза, сижу среди ночи у компа и с замиранием сердца внимаю страстному пению Иглесиаса.
– Мам, ты бы ещё постер на стену повесила, – вздыхает Натка, моя четырнадцатилетняя дочь. – Это я не знаю, что такое… Заливаешь уши сиропчиком! Ты отстала от жизни. У него даже сын уже старый-старый. А папаша – и вовсе ископаемое!
– Ну, Энрике и для меня старый, ему сколько? Тридцатник? А Хулио – в самый раз. И постер повешу, если захочу!
Дочка обвиняет в несовременности и сентиментальности, но впечатление, производимое мной, обманчиво. Да, могу поцеловать экран ноутбука – о, мой Хулио! Но ведь никого не касается, чем я занимаюсь ночью.
На самом деле я очень современна: управляю фирмой, то есть являюсь бизнес-леди, жёсткой и властной. И даже немного говорю по-китайски – пришлось выучить, у нас много партнёров в Китае. Разве можно быть более современной?
И я абсолютно не сентиментальна. Подчинённые называют меня мегерой и дикобразом. Конкуренты – стервой.
В принципе, так оно и есть.
А в блондинку я превратилась совсем недавно. Это был сиюминутный каприз: зашла в салон зеленоглазой брюнеткой, а вылетела белокурым ангелом, тоже зеленоглазым. Влезла, так сказать, в овечью шкуру, замаскировалась по полной программе.
Интересно, сорокалетний Хулио предпочитал блондинок или брюнеток?
Подозреваю, он любил и…
Впрочем, не важно.
Глава 1
Географическая подтасовка
– Есть два варианта, – заявил Игорь в пятницу утром, одарив меня влюблённым взглядом. – Или в Прагу летишь ты и блистательно проводишь переговоры с Зарницким… или туда еду я и заваливаю всю операцию к чёртовой матери.
Деловой партнёр умеет правильно расставить акценты. Приятно, что он подчёркивает мою значимость. Если честно, так оно и есть – я тащу основной воз работы в компании под названием «Современные медтехнологии».
– Извини, дорогой, но на этот раз мне не суждено реализовать свои навыки виртуозного переговорщика. Какая Прага? У нас и здесь дел невпроворот! Если тебе не терпится попрыгать вокруг господина Зарницкого – поезжай сам и прыгай! Как зайчик на новогоднем утреннике.
Улыбка сползла с лица компаньона.
– Лена! Но я уже забронировал билеты на вторник!
– Нет, Игорь, серьёзно! Вот, хочешь, посмотри моё расписание. Ты прекрасно знаешь, как мы загружены. И кроме того, именно во вторник я отправляю Натку в лагерь.
– Но я разработал фантастический план! И уже всё организовал.
– Ой, да брось! Глупости!
Лицо Игоря помрачнело.
Вот что за выдумки? При чём здесь Прага? Первоначально в графике встреч с Зарницким значился Екатеринбург, куда высокопоставленный чиновник должен был приехать на совещание. Я собиралась пулей смотаться в соседний город и укрепить контакт с господином Зарницким, уговорив его подписать несколько важных документов. Но совещание отменили, и мы решили отложить встречу с чиновником на осень. А теперь коллега вдруг гонит меня в Европу. Зачем он что-то придумывает? Давно известно, удачные идеи генерирую я, а не он!
– С текучкой разберусь, – твёрдо пообещал Игорь.
– А лагерь? Нет, дружище, лети-ка в Прагу сам. И вообще, твоя очередь грациозно отбивать чечётку вокруг нашего своенравного папочки.
– Так, хорошо, лагерь. И что? – Игорь откинулся на спинку кресла и взглядом прожёг в моей элегантной обшивке две дыры. О, этот огненный взор мне по душе – люблю доводить мужиков до белого каления. – Как что? Ты не понимаешь? Детёныш уезжает! – И в чём проблема? – Игорь пожал плечами. – Ребёнок сваливает. Чужие люди будут его кормить, оберегать и удерживать на приличном расстоянии от дома. По-моему, для любого родителя это праздник.
Компаньон мечтательно вздохнул. У него два сорванца – пяти и шести лет. Жена часто звонит Игорю в течение рабочего дня и сообщает счастливому отцу о проделках малышей. В такие моменты лицо друга приобретает нежно-зелёный оттенок. А если Татьяна не может найти Игоря, она звонит мне. Тогда и моё лицо тоже приобретает нежно-зелёный оттенок, и я каждый раз задумываюсь, не купить ли нам для офиса аптечку, укомплектованную ампулами адреналина и дефибриллятором…
Но у меня-то другая ситуация. Натка – мой восторг и упоение, и самый верный друг. Я никогда не испытываю непреодолимого желания спихнуть ребёнка куда-нибудь подальше. Была бы возможность – ни на минуту не расставалась бы с дочкой. С ней так интересно! И только Натка знает, какой ласковой и кроткой я бываю, когда избавляюсь от железного панциря стервы. Я незаурядная предпринимательница, но самая заурядная мамаша – гиперзаботливая и вечно напуганная.
И вот моя перламутровая бусинка собралась в скаутский лагерь! Он в лесу – с ума сойти! Рюкзаки, палатки, костёр. Песни под гитару, лесная романтика. Антисанитария, яма-туалет, москиты и тысяча шансов утонуть, заблудиться, обжечься или забеременеть. Кошмар. И как дочурке удалось меня уломать? Какие доводы она приводила и почему я согласилась? Может, на переговоры с Зарницким лучше отправить Натку, а не кого-то из нас?
– Ужасно переживаю из-за лагеря, – призналась я Игорю. – Как ребёнок там устроится? А вдруг Натка затоскует, и вся эта природа встанет ей поперёк горла? Какать под кустик – это, конечно, круто, но для современного урбанизированного ребёнка чересчур экстремально. И к тому же…
– Лена, я тебя умоляю! – друг закатил глаза. – У тебя взрослая самостоятельная девица. Ей почти пятнадцать лет!
– Четырнадцать, – быстро поправила я. – Натке четырнадцать лет и четыре месяца.
Незачем округлять числа в сторону увеличения, когда речь идёт о возрасте дамы. Так можно и меня записать в сорокалетние матроны. А я всего лишь тридцативосьмилетняя барышня, и очень, надо сказать, резвая. Недаром Игорь жаждет внепланово заслать меня в Прагу на переговоры с Зарницким – кто ещё сумеет очаровать Его Превосходительство?
Проклятый Зарницкий! Он важная персона, и мы охотимся за ним по всей планете. Где только не караулили своенравного чиновника – в Вене, Астане, Шанхае… Он относится к разряду персон, наделённых огромными полномочиями, но при этом не мелькает в телевизоре, не является публичным лицом. Он – серый кардинал, невидимая сила, влияющая на все процессы. Положительная резолюция, поставленная Зарницким на документе, – это настоящий ковёр-самолёт: он возносит обладателя драгоценного факсимиле в сияющие небеса. Однако привередливый господин расстаётся со своим автографом менее охотно, чем благочестивая католичка – с девственностью.
