Дара Преображенская - Богиня

Мой отец Ахмет Джелиль торговал Бухарскими коврами и поэтому очень часто отлучался из дома в связи с длительными поездками со своим караваном. Поначалу я не знала, где он бывал, помню только, что приезжал домой он очень уставшим и голодным, и мама всегда готовила вкусный плов с огромными кусками баранины, делавшими его ещё более сочным.

Мама славилась своим пловом на всю Бухару, и редко какой нищий или путешествующий странник или хаджи оставался без пиалы и чашки риса и плова. Рис был обычно сладким, потому что мама добавляла в него много изюма и инжира.

Но однажды, когда мне исполнилось лет шесть, я поинтересовалась у отца о его путешествиях и торговле.

Он улыбнулся мне и сказал:

– Марджина, я и не знал, что ты такая любопытная и умная. Ни одна женщина до тебя никогда не интересовалась, куда я езжу каждый сезон.

Он рассказал мне о далёкой стране Китай, куда он вместе с дядей Махмудом вёл свой караван, состоящий из двенадцати верблюдов. Кроме ковров отец торговал пряностями, которые очень ценились в Китае и Турции.

Я не знала, как выглядит в действительности эта загадочная страна Китай, но я представляла её себе совсем сказочной, необыкновенной.

Отец рассказывал, что люди там желтокожие с узкими глазами. Он рассказывал об их удивительной культуре, о тех богах, которым они поклонялись в храмах, называемых «пагодами».

Ещё он рассказывал про далёкую Турцию, где ему тоже посчастливилось побывать с торговой миссией.

– Они тоже, как и мы, мусульмане, – говорил отец.

– Значит, они, как и мы, исповедуют ислам? – спрашивала я.

– Да. И у них такие же мечети, как и в Бухаре.

Помню, из Китая отец привозил фарфор, из которого мы потом всей семьёй, устроившись у очага, пили горячий чай.

А маме доставались украшения из Турции, среди которых были аметисты, нефриты, броши из лазурита и бирюзы.

Наша семья считалась не бедной и не очень богатой. Помню, наш двухэтажный особняк находился чуть ли не в самом центре Бухары, граничащий с садом визиря халифа.

Чуть восточнее от него простиралась базарная площадь, откуда в людные дни раздавались оживлённые голоса торговцев, пахло жареной бараниной и специями, оттуда же часто доносились песни и фанатичные выкрики странствующих дервишей.

Отец торговал не один, а вместе с двоюродными братьями, жившими в Самарканде. Они же по определённым дням привозили дорогие ковры. Ковры эти делались вручную, как в Бухаре, так и в Самарканде, где жили наши родственники: братья отца по матери. В целом, они и все мы составляли родовой клан семейства Джелиль. Я слышала о том, что некоторые наши дальние родственники были вхожи даже в покои самого халифа. Халиф был очень осторожен, и в его дворец редко кому удавалось проникнуть из простых смертных.

Что касается специй, то часть из них произрастала в нашем небольшом саду, огороженном со всех сторон от случайных воров и грабителей. Это были, в основном, ароматические травы, которые собирались нашей прислугой, сушились и упаковывались для продажи.

Другую часть специй, а это были большей частью, острые перцы и приправы, отец скупал в самой Бухаре и затем доставлял их для продажи в Китай и отчасти в Турцию.

У нас было несколько работниц, живших прямо в нашем доме в небольшом пристрое к нему.

Разумеется, торговлю мой отец получил по наследству от моего деда Кемаля Джелиля, которому он больше всего доверял из-за торговой смётки и умения вести дела. Наверное, братья отца завидовали ему, ибо он считался любимцем деда и основным его наследником.

Впрочем, об этом никогда не говорили в нашей семье, так как всё подчинялось определённому укладу и считалось само собой разумеющимся, как течение спокойной реки.

Ещё я помню свою младшую сестру Лейлу. В отличие от меня она была спокойной, послушной и никогда не задавала лишних вопросов, как и следовало вести себя женщине по Корану. Лейла очень любила помогать матери по кухне, она накладывала плов в пиалы и несла его нищим. Также моя младшая сестра любила рукоделие, и я помню, как она часами не выходила из своей комнаты, занятая какой-нибудь вышивкой или чтением Корана.

В отличие от неё я была неугомонным ребёнком, и мне кажется, мама стыдилась моего крутого нрава и излишнего любопытства, не позволительного для женщины.

– О, Марджина, – часто говорила она мне, – тебе скоро нужно думать о замужестве, а ты ещё не начала готовить свадебное покрывало. Что скажут соседи!

Я не знала, что ей ответить, просто на время замолкала и для вида начинала перебирать чётки.