ПРОЛОГ
Как становятся попаданками? Дурацкий вопрос, конечно, но все-таки? Я про литературных героинь, если что. Как оно там на самом деле происходит, пока не знаю и не тороплюсь узнавать. И все же...
Если чуточку подумать и повспоминать, то получается, что чаще всего героини перемещаются в другой мир после смерти. Они попадают в авто и авиакатастрофы, становятся жертвами террористов и маньяков. Кого-то бьет током, кого-то кирпичом. Некоторых разбивает инфаркт-инсульт или еще какая холера. Особо отличившиеся героини умудряются просочиться в иной мир через мусоропровод, спасибо, что не через канализацию. Нескольких дам разразило громом, то есть молниями, иногда даже шаровыми. Про сосульки, падающие с крыши, по ошибке открытые двери, падения в колодец... Особняком стоит кома, но ее я и вспоминать не хочу, слишком уж это распространенный способ попадания, слишком роялистый.
Очень часто переход в другой мир происходит на грани жизни и смерти. Плавающим в ‘нигде’ героиням (или героям, не суть) сообщают, что умерли они по ошибке или ангельскому недосмотру, а потому имеют право на перерождение. Усопшие, не будь дураки, тут же начинают торговаться на предмет всяческих плюшек и прочих игровых систем. Ой, про компьютерные игры-то я и позабыла. Склероз. Через них перемещаются только так.
Теперь насчет самого попадания. Как правило героини обзаводятся телами юных барышень, хотя читала я и про беззубых дам постбальзаковского возраста, но редко. В норме героини сплошь магически одаренные красавицы, к ногам которых падают и сами в штабеля укладываются драконы, эльфы, оборотни, вампиры и прочие ректоры магических академий. Прошу заметить, что все они сплошь принцы, иногда даже на белых лошадях.
Эх, да что там говорить, я и сама грешила чем-то подобным. Графини, герцогини, царевны и королевишны выходили из-под моего пера (на самом деле из-под клавиатуры, конечно, но перо как-то поэтичнее). И мужчины были им под стать. Один единственный раз отправила героиню в пыточный подвал. Прямо в лапы палача, и то по итогу превратила его в целителя и многодетного отца. Но сегодня я буду строга, если не сказать, сурова. Отправлю несчастную Юлию Васильевну Огневу (это у героини фамилие такое, если кто не понял) в лапы злой, нет, злющей, свекрови. Обеспечу ее гулякой мужем, жадной до власти родней, проблемами и врагами (могущественными, прошу заметить). Пусть крутится как хочет, вот! А как же плюшки? Что ж будут и они, и розовые сопли в придачу. Без них никак. И еще будет любовь страстная, всепобеждающая и высокорейтинговая. Так что несовершеннолетним к прочтению не рекомендуется. Роспотребсоюз, ты видишь, я предупредила.
Итак, судари и сударыни, мадам и месье, леди и, я надеюсь, джентльмены, мы начинаем!
***
- Вот скажи, кого из исторических личностей ты хотела бы спасти? - допытывалась пьяненькая Наташка.
- Что за странный вопрос в три часа ночи? - Юля удивленно моргнула. - Ложись-ка ты, дорогая, спать.
- Нет, погоди, - подруга нетвердой рукой набулькала еще по рюмашке коньячка, подвинула поближе початую коробку конфет (вторую, первую дамы уже благополучно приговорили) и лимончик, после чего повторила свой вопрос.
- Чапаева, - Юля тяпнула коньяку и зажевала лимоном.
- Хорошо пошел? - Наташка была убийственно серьезна. Складывалось такое впечатление, что подруге до зарезу нужно было услышать честный ответ. Зачем он ей понадобился на праздновании развода, ее, не Юлькиного, непонятно.
- Тогда Штирлица, - шлея под хвост попадает не только подруженьке. - А после спасения я мучила бы их с Чапаевым анекдотами. Пошлыми.
- Само-собой, - Наталья печально подперла кулаком щеку и тяжело вздохнула. Похоже про развод она позабыла, полностью переключившись на проблемы спасения исторических личностей. - Сегодня на уроке в одиннадцатом классе я задала этот вопрос. Как думаешь, что мне ответили?
- Все кинулись спасать Павла Первого и Николая Второго с семьей, - Юля ни секунды не сомневалась.
- Точно. Никто не захотел спасать Пушкина с Лермонтовым, Ричарда Третьего или Юлия Цезаря, даже на Антония с Клеопатрой забили. Всем Романовых подавай. Знаешь, как обидно стало? Учу их учу, и ничего. Все отскакивает как от стенки горох. Может, я плохой учитель?
- Хороший, даже очень, а дети... Думаю, тут все дело в том, что опрос был устным. Кто-то постеснялся озвучить свои мысли, кто-то поленился думать, а остальным на самом деле было жалко Романовых.
- Разумно, - приободрилась подруженька. - А все-таки, Юль, кого бы спасла лично ты?
- Никого, - как следует подумав, определилась та.
- Почему? - Наташка подалась вперед, впечатавшись пышным бюстом в стол. - Неужели не жаль никого?
- Жаль, даже очень многих, только... - Юля замялась, подбирая слова. - Понимаешь, их смерть уже вплетена в ткань реальности... Спасение любого изменит историю.
- Знам, читам. Бредбери любим, про эффект бабочки помним, - насупилась Наталья. - Только скучно это, Юль.
- Нормально.
- А если реальность другая? - наседала косенькая подружка. - Параллельный мир.
- Как будто параллельный мир не жалко гробить, - не повелась Юлька.
- Скучная ты, - Наталья залпом допила содержимое рюмки. - И жестокая. Хуже моих одиннадцатиклассников.
- Ну прости, - развела руками Юля.
- Ни за что, - отрезала Наташка и, покачиваясь, удалилась вглубь квартиры.
- Ночевать-то останешься? - крикнула она вслед.
- Такси вызову, - раздался обиженный голос из уборной. Похоже Наталья Михайловна слишком близко к сердцу приняла проблемы спасения исторических деятелей.
- Как знаешь, - Юля пожала плечами и стала собирать со стола.
***
- Значит, не спасешь? - уже полностью одетая Наталья замерла в дверях.
- Не-а, - зевнула Юлька, мечтая только об одном - поскорее лечь спать.
- Даже Евдокию Лопухину?
- Здрасьте, - оторопела хозяйка квартиры. - Ее-то зачем спасать? Она и так всех пережила: и мужа, и детей, и даже внуков.
- Ну и дура!
- Евдокия? - вполне мирно поинтересовалась Юля.
- Ты, - подружка была неумолима.
- Все, Наташ, иди, таксист заждался, - вышло резковато, но всякому терпенью приходит конец.
- Мы еще вернемся к этому разговору, - пообещала поддатая гуманистка и удалилась, громко хлопнув дверью.
- Капец, - других слов у Юли не нашлось.
Она поскорее закрылась, отключила телефон, чтобы обезопасить себя от ночных допросов закусившей удила исторички, рухнула в постель и уснула, чтобы увидеть... естественно Наташку.
Трезвая. Строгая, если не сказать суровая, Наталья хмурила брови, собирала в куриную гузку накрашенные алой помадой губы, тыкала в Юльку указкой и требовала немедленного ответа.
