1.
Ничто не предвещало беды, когда я, Дмитрий Балясин, студент биофака 2-го курса Института Межпланетных Отношений, теплым сентябрьским деньком вернулся с пар в общагу. Да уж, все было хорошо до того момента, пока я не переступил порог комнаты, которую делил с моим другом Василием Раскосых – голубоглазым здоровяком ростом под два метра…
Облаченный лишь в цветастые семейные трусы и тапки, друг топтался на единственном незахламленном пятачке в центре комнаты. Несмотря на распахнутую створку окна и чисто символическую степень одетости, с Василия градом лил пот. Сарделькообразный палец бугая, а по совместительству – студента истфака вышеупомянутого Института, живо бегал по экрану смартфона. Определенно, друг выискивал в Сети какую-то важную инфу. И вряд ли эта инфа имела отношение к учебе. Не тот Вася человек, чтобы из-за всяких пустяков терять самообладание. Похоже, случилось что-то серьезное…
Но спрашивать друга о чем-то, пока тот сам не соизволит исповедаться, я не решился. Не хватало мне еще остаться виноватым, если вдруг я своим невовремя заданным вопросом собью Васю с мысли. Я молча уселся на относительно чистый (в плане незанятости какими-нибудь вещами) угол дивана. Но смартфон доставать не стал. Знал по опыту, что скоро душевный ажиотаж Василия сойдет на нет. И я, наконец, услышу некую занимательную историю…
Оглядевшись по сторонам, я невзначай обратил внимание на некоторые странности в убогом (если не сказать – нищенском) убранстве нашей комнаты.
Во-первых, я увидел, что принесенное Васей в прошлом году невесть откуда огромное зеркало не несет на себе и малейших следов пыли. А ведь еще на прошлой неделе на зеркале можно было друг другу записки писать! Однако… Недоумевая, я без помех смотрел на свое отражение в чистом зеркале. Сказать честно, видимое в зеркале мне не очень нравилось. Мало того, что ростом я невысок, так еще худющ как незнамо кто и ношу несуразные (но весьма удобные) очки. И побриться третий день забываю. И постричься не мешало бы. О мятой футболке и заношенных чуть ли не дыр любимых джинсах и не заикаюсь даже.
Во-вторых, то же зеркало поведало мне, что на стоящем у стены одежном шкафу так до сих пор ничего не лежит. По давно устоявшемуся обычаю верх шкафа служил местом складирования пустых бутылок из под пива. Но четыре дня назад безденежье нас заставило набить бутылками одолженные у соседей сумки и отнести их в приемный пункт… Надо пояснить, стеклотару на шкаф мы ставили из-за дурацкой Васиной привычки будучи в скверном настроении крушить все, что под руку попадется. А битое стекло нам в комнате надо? Нам оно не надо… Спросите, почему сразу бутылки не выкидавали? Да как-то все не складывалось… Тем более они так красиво стояли на шкафу: идеально ровными рядами, как солдаты на параде, создавая иллюзию хоть какого-то порядка в хаосе из вещей и разнокалиберной мебели. К тому же стеклотара денег стоит. И не раз уже нас в голодные времена финансово выручала.
Почему Вася до сих пор, как обычно бывает после сдачи стеклотары, не закинул на шкаф свои коробки, набитые различным доисторическим хламом, называемом им толерантно "коллекционными вещами, имеющими немалую историческую ценность", так и осталось для меня загадкой. Последние дни я возвращался в комнату с подработки официантом в ресторане поздно. И мне от усталости было не до разглядываний деталей интерьера нашего клоповника – я сразу отрубался…
Было еще и в третьих. Я увидел лежащую на углу колченогого журнального столика (опять-таки подозрительно пустого, за исключением стоящей посередине единственной ополовиненной бутылки пива) бумажную книгу. Но не то меня поразило, что на столике лежит книга. Так-то, что я, что Василий – ярые любители беллетристики и прочей фантастики. Несказанно удивился я тому факту, что книжка – "Остров сокровищ" Стивенсона – имела закладку: идеально ровно сложенный вдвое глянцевый рекламный листок.
По cвоей неискоренимой привычке Вася, почитав бумажную книгу, попросту переворачивал ее. И клал обложкой вверх в раскрытом виде куда придется. (Еще ворчал постоянно, что с электронной книгой так делать не получается.) А тут гляди-ка: закладочка аккуратненькая такая, будто у какой-нибудь прилежной гимназистки из века эдак девятнадцатого. С буйным нравом моего товарища ну никак не сочетающаяся…
Может, я бы еще чего заприметил необычного в комнате. Но в этот момент Василий, наконец, пришел в себя. Чуть не выронив наружу мой кактус, захлопнул окно. И, одним движением руки смахнув барахло с дивана на пол, уселся рядом со мной. Схватил со столика недопитую бутылку пива и с жадностью, в два глотка, выхлебал ее содержимое. Пригладив ручищей растрепанные пшеничные кудри, с непредвещающим ничего хорошего энтузиазмом в голосе произнес:
– Димон, тут такое дело… Я, кажется, открыл неизвестную науке разумную форму жизни!… Представляешь, раса с интеллектом, сравнимым с человеческим, живет не где-нибудь на задворках Галактики, а здесь, на Земле, у людей под боком!
"Так вот как "белочка" свою жертву к рукам прибирает…", – скорбно подумал я, соображая, какой найти предлог, чтобы выйти в коридор. Надо же было свихнувшемуся на научной почве горемыке "скорую" вызвать. Друг он мне все-таки…
2.
Пресекая на корню мои поползновения экстренно покинуть комнату, тяжелая рука Василия пригвоздила меня к дивану.
Здоровяк нехорошо на меня посмотрел и строго сказал:
– Не бойся, Димон! Я не сошел с ума, как ты сейчас бессовестно подумал!
И, по какой-то причине внимательно осмотревшись по сторонам, начал рассказывать:
– Слушай, дружище, как было дело… Последние три дня ты, Димыч, пропадал на работе. Что, в принципе, достойно похвалы. Должен же хоть кто-то наполнять наш вечно пустой холодильник продуктами питания. Если, конечно, так можно назвать объедки из второсортного ресторана, где ты по вечерам прислуживаешь за трапезой богатеньким Буратинам… Комната как таковая была свободна, но – увы! Никто из юных – и даже не очень юных – прелестниц, обитающих в нашей общаге не нашел времени скрасить мой досуг. А идти в клуб с пустыми карманами, как ты понимаешь, было стремно. Сидеть тут одному и пить на последние деньги – тоже не хотелось… И я решил – займусь самосовершенствованием. Дал себе нерушимую клятву: уделять ежедневно полчаса чтению классики. Тем более, что уже давно хотел перечитать "Остров сокровищ"… Для контроля я составил график. И расписал в нем на две недели вперед эти, скажем так, уроки духовного саморазвития… Не веришь? Так сам глянь! Над моей кушеткой висит листок, если что…
Конечно, лучшему (потому что единственному) другу я верил как самому себе. Но все-таки не поленился дойти до Васиной кушетки и ознакомиться с каракулями на приклеенном скотчем к грязновато-серым обоям тетрадном листе. Это и в самом деле был упомянутый другом график приобщения к кладезю мировой классической литературы. И три дня в нем педантично жирными галочками отмечены. Все чин по чину. Если не считать того, что претворение в жизнь каких-либо планов по заранее составленному графику отнюдь не в характере непоседливого атлета.
