Ксения сидела на подоконнике, это был пятый этаж, и ее окна выходили во двор. Между ног, стояла термокружка с чаем, в руке она держала мармеладину, и пила свой земляничный чай.
Она только что пришла с работы, работала Ксения, медицинской сестрой, это у нее хорошо получалось, и она была довольна своей работой. К своим тридцати годам, она успела побывать, в законсервированных городах – памятниках, в Крыму. Она не успела, побывать, в городах раньше, все потому, что родилась она, в 3000 году. Легко вот так говорить, что Ксении, все давалось легко, нет, она например, не умела готовить, этим она поразила своего отца Кирилла Федоровича, который был буквально, прекрасным врачом – терапевтом, к тому же просто, необыкновенно готовил. А какой получался у него шашлык.
Сама Ксения, любила поесть, но это удавалось ей редко. Утром подъем, часов так в семь, душ, завтрак и на работу. Работала она сутками, пациенты, дядечки и молодые люди постоянно, оказывали ей знаки внимания, но мудрая Ксения, никак не реагировала, и показывала что, это ей неинтересно.
Но как-то раз, привезли мальчика, его звали Дима, привезли и стали наблюдать. К Диме просто так не пускали, возле палаты, кто-нибудь сидел, кормили его просто, на убой, за две недели он поправился на полтора килограмма. Нет, он явно странный, думала Ксения.
Да она сидела, на подоконнике, и думала про Диму.
Дима. Дима спал, еда уже стояла, на столе, Дима спал. Вряд ли ему, снились сны, потому что самые хорошие сны, он уже видел, теперь он спал безмятежно, и ровно дыша, он спал.
Пустыня, она была там, далеко, она была нескончаемой, солнце палило нещадно, и зимы здесь, были просто трескучие. Не было такого места больше, если только Антарктида и Арктика могли соревноваться в минусовой температуре, все здесь было аномально.
Война, которую перенес Дима, война, в которой нет победителей, тогда стрелки часов, пробили что пора, и автоматика черт бы ее побрал, запустила первую в истории противостояния, ракету. Уничтожено тогда было все, заводы, города, села, фермы, кислотные дожди которые выпадали, на этот регион, просто образовывали мор. Дохли куры, утки, зайцы, даже тигры, и те подохли. Мор пожинал все. Остались только те кто, просто ушли, под землю. Днем они ходили на работу, а вечером спускались, под землю, и жили. Города опустели, и на витринах стало просто пусто, некому было грабить, и уничтожать, все заняты были выживанием.
Диме было 19, он был записан, под фамилией Неизвестный, и это ему импонировало, Дмитрий Неизвестный, иногда шутил он, проходя мимо поста, и улыбался медсестрам.
Дима любил, английский, и еще любил Англию, он с легкостью мог, перечислить всех королей, и королев. Иногда разгадывая очередной газетный кроссворд, он буквально за минуты, его разгадывал, и снова думал, что он гениален. Любил ли он английский, как любил его он сам, он мог читать свободно книги на английском языке, больше всего, его заботило, то почему он здесь.
Ксения. Ксения Кирилловна, заступала на дежурство, журналы отчетности, журналы отпуска лекарств, журнал давления, журнал АХО, и журнал учета спецсредств. Ксения сидела и заполняла карточки больных, подходили и уходили врачи, что-то друг другу, шептали на ушко, и иногда о чем-то смеялись. Интересно, что самих разговоров она не замечала, да как будто было когда. Многое говорят. Но, вот она что-то почувствовала, она подняла голову, и возле поста стоял он Дима. Он стоял и улыбался, в руке была ромашка, он крутил пальцами, цветок, а потом, просто протянул его Ксении: – Это вам, сказал он.
– Спасибо, ответила она, и приняла его подарок. Она, взяла ромашку, и ловко двумя пальцами опустила в вазу.
– Что это вы больной, за девушками решили приударить? Сказала, Ксения.
– Меня зовут Дима, сказал он, и мне 19 лет, это то, что я помню.
– Больной, я знаю, что вас зовут Дмитрий, и что ваша фамилия Неизвестный, меня интересует, другое, сказала Ксения, и сделала паузу. … как вы сюда попали?
В ответ, Дима пожал плечами. А Ксения, кивнула головой, и иронично добавила: – так и запишем, сам пришел. Дмитрий, постояв немного, качнувшись, с носка на пятку, с пятки на носок, тоже кивнул, повернулся, и пошел в свою палату.
Ксения подумала: «обиделся, а что мне сделать, у меня работа, а он пациент», и продолжила свою монотонную работу.
Вечером, Дима подошел, и улыбнулся: – меня выписывают, сказал он, Ксения в этот миг подумала: «счастливый», а потом произнесла: – это хорошо. И тоже улыбнулась.
Он. Он и не думал, что эти двое, подружатся, она поставила цветок в вазу, и это хорошо, а он счастливый, уже строил планы, и это тоже было хорошо.
Ксения. Ксения сидела, ночник, горел у изголовья, дежурство можно было считать, спокойным. Ксения встала, и потянулась, она читала книжку, Паоло Коэльо «Вероника решает умереть», да она недолюбливала детективы, она любила любовные романы, и мечтала встретить его, своего единственного, суженого, который бы просто дарил ей ромашки, пел бы под гитару песни, и они гуляли бы по бескрайним просторам, необъятной страны, питались бы грибами и лесной земляникой, и встречать рассвет, у окна, в его теплых объятиях.
Ксения встала, и потянулась, она решила посмотреть, что делает Дима. Ей повезло, возле его двери его палаты, никого не было. Она прошла по коридору, и открыла дверь его палаты. Неожиданно Дмитрий встал, он был юн, его красивое без морщинок лицо, улыбалось и он жестом, пригласил Ксению пройти. Ксения, на миг забыла, где она находится, палата светилась от света, а Дмитрий, был как бы в центре его, и он слушал, молитвы и пение птиц. Ксению это сбило с толку, и она приняла обычную палату, за райский сад, «уж не сошла ли я, с ума» подумала Ксения, и ущипнула себя за руку. Метод оказался действенным, все озарение исчезло, и вернулись серые будни. Дмитрий спокойно подошел и взял ее за руку, пораженная его наглостью, она подчинилась, и села на стул. Он стоял и нежно перебирал ее пальцы своими, позже Ксения будет корить себя за это, но ничего исправить уже будет нельзя. Подняв Ксению со стула, Дмитрий стал расстегивать на ее кофточке пуговицы, Ксения сама не подозревала, что этот юноша настолько будет нежен с ней. Она сняла свой белоснежный халат, ее кофточка, последовала за ним, она сняла юбку и трусы, и осталась, нагой. Ксения, не боялась, его поцелуи становились все жарче, она стонала, ее стон лишь заводил его, и вот долгожданный момент, он вошел в нее. Она обвила его шею руками, и отдавалась, ему, своему мужчине, своему любимому, которого так долго ждала.
