Бухара. Фото Г. Саидова, 2006 г.
«Волга впадает в Каспийское море» – существует известное выражение, подразумевающее неопровержимый факт или аксиому. Следуя в русле подобной метафоры, можно было бы несколько перефразировать и сказать: «Амударья впадает в Аральское озеро», но… Арала уже нет. Он, можно сказать, умер – осталась лишь небольшая «лужица» на карте мира. Как и не существует уже – увы – той Бухары, которая была некогда воспета знаменитым основоположником таджикско-персидской литературы Абу Абдуллоҳ Рўдаки (858—941 гг X в. н. э.)
.
Как явствует из трактата «Чаҳор мақола» Низами Арузи Самарканди, по преданию, эмир Наср II (914—942) загостился в Герате настолько, что задержался там на несколько лет. Тем более, что это совпало с лучшим периодом правления Саманидской державы (874—999 гг. н.э.): всё было благоустроено, страна не знала врагов, армия была готова выполнять все распоряжения, и само время было счастливое, а счастье – полным. Наконец, близкая монарху свита и военачальники догадались, что он намерен и ближайшее лето провести в Герате. И тогда придворными было принято решение, обратиться к самому «Адаму поэтов» – такое прозвище («ляқаб») было присвоено Рудаки. Далее:
«Тогда военачальники и высшие сановники государства отправились к устоду Абуабдулло ар-Рудаки (а из собеседников падишаха не было ни одного, кто был бы так почитаем и авторитетен, как он) и сказали ему: «Мы одарим тебя пятью тысячами динаров, а ты прояви такое искусство, чтобы падишах покинул эту землю, ибо сердца наши изнывают в тоске по детям, а душа томится в стремлении к Бухаре». Поэт согласился, а нащупав пульс у эмира и зная его нрав, понял, что прозой он не проймет его, и обратился к поэзии, сложив касыду-импровизацию. И, аккомпанируя себе на чанге, пропел на мелодию «ушшок» импровизацию о Бухаре..1
«Он как тополь! Ты как яблоневый сад!» – Здесь, «Он» – имеется в виду эмир; «ты» – Бухара. – «Тополь в сад благоухания приходит.»
Когда Рудаки дошел до этого бейта, эмир был так взволнован, что помчался к переправе через Амударью, и направился в Бухару, так что сапоги ему доставили лишь в Бурун, через два фарсанга; там он обулся и не выпускал поводьев из рук нигде, вплоть до самой Бухары».2
Напомним лишь начало этой известной касыды:
Бӯи ҷӯи Мӯлиён ояд ҳаме,
Ёди ёри меҳрубон ояд ҳаме!
Ветер, вея от Мульяна, к нам доходит.
Чары яр моей желанной к нам доходят…
(Перевод И. Сельвинского)
Мы вполне сознательно сделали это отступление, совершив путешествие во времени на целое тысячелетие назад в прошлое. В то счастливое время, пришедшее на «пик расцвета» столицы Саманидов и всего бухарского оазиса. Когда и в помине не существовало ни Нью-Йорка, ни Москвы, ни – Санкт-Петербурга. Сознательно или нет, но историками и учёными давно предана забвению одна из уникальнейших цивилизаций, существовавших когда-либо на нашей планете.
Да-да, дорогой читатель, ты не ослышался – стараниями многих поколений завоевателей, а затем и так называемых «освободителей», постепенно, шаг за шагом, стала впадать в забвение, а затем и вовсе растворилась и оказалась стёртой с лица земли одна из интереснейших и богатейших культур.
Нам со школьной скамьи кое-что известно о древних пирамидах и египетском сфинксе, чуть более – о греческих мифах и римской империи, а вот, о бухарской цивилизации… О ней имеют представление лишь ученые-востоковеды да те немногие из «могикан», которые чудом, в единичном экземпляре, сохранились до наших дней, словно реликтовые ископаемые, по останкам которых мы можем судить о существовании некогда мамонтов.
Для того, чтобы понять – в чём именно заключалась её уникальность, достаточно лишь почитать работы таких востоковедов, как О. Сухаревой («Бухара XIX начала ХХ вв», «Квартальная община позднефеодального города Бухары») и Л. Ремпеля («Далекое и близкое»), труды И. Крачковского и Е. Бертельса, И. Брагинского и М. Салье, А. Семёнова и Г. Пугаченковой…
Необходимо, ознакомиться с тысячелетней историей Бухары, с его многовековым укладом, традициями, обрядами и обычаями, уходящими своими корнями в до исламскую эпоху. Проникнуться таинственной и завораживающей аурой, исходящих от архитектурных памятников, покрытых священной пылью и печатью древней седины. Ведь, начиная с детской колыбели и домашнего порога, до глубокой старости и обряда похорон, вся жизнь бухарца была регламентирована особым укладом, который был продиктован самой жизнью. Возьмите любую бытовую мелочь, и вы будете изумлены и покорены тем, что наши предки, оказывается, были намного мудрее, чем это может показаться на первый взгляд.
К сожалению, время не щадит никого: ни людей, ни города, ни страны, ни – эпохи… Всё стирается в тлен и придорожную пыль. И лишь только память – она одна – предназначена, сохранить и донести до потомков хотя бы малую часть того, что некогда являлось украшением и достоянием отдельно взятой цивилизации. С тем, чтобы последующие поколения смогли по крупицам восстановить настоящую картину некогда былого величия и славы этого древнего города. Ибо только память и знание собственной истории способствуют продвижению вперед, к объективному осмыслению жизненного опыта и к осознанию собственного предназначения на этой Земле. Так как без знания своего прошлого, невозможно двигаться в будущее: прежде чем построить крепкий и надёжный дом, мы начинаем с того, чтобы положить в основание прочный фундамент. И только опираясь на него, можно приступать к следующему шагу.
Вот и мы рискнули, совершить робкую попытку – составить книгу про свой родной город, охватив по возможности широкую палитру областей: историю, архитектуру, этнографию, фольклор, литературу, поэзию, наконец, про самих бухарцев и их своеобразный юмор. Словом, всё о Бухаре! Правда, «всё» – звучит, наверное, слишком дерзновенно, самонадеянно и даже вызывающе нескромно. Тем не менее – отчасти это так. Хотя бы потому, что обуславливается желанием, поведать о том, что ещё сохранилось в памяти наших современников. Ибо, одним из главных побудительных мотивов к созданию данной книги послужил… страх. Страх, что с исчезновением «последних из могикан», поколение молодых бухарцев, лишившись своих корней и знания истории родного края, будут обречены в лучшем случае, на растительное прозябание, ну а в худшем – на окончательное забвение.