Меня не раз спрашивали, как я стал священником, и как этот выбор изменил мою жизнь? С кем на этом пути свела судьба? Что эти встречи помогли почувствовать и понять? Зачем все это было?
Вопросов не счесть, и, возможно, пришло время на них ответить. Прямо, честно и не занудно, без поучений и инструкций, которые никому не нужны. В виде коротких историй из жизни священника.
Поэтому я решил назвать книгу «Былинки». Название понравилось мне тем, что в нем сочетаются «быль» – рассказ о том, что было, и «былинка» – одинокий цветок или стебелек травы, особенно красивый осенью, когда пора итожить жизнь. Размышляя о важном, благодаря всех добрых людей и надеясь, что она будет интересна читателям.
Часть 1. Давайте, познакомимся!
– Как Вас представить? – спрашивает девушка, модератор круглого стола, листая сценарий.
– Как-нибудь попроще. Можно просто отец Александр.
– Ну, что Вы? Разве так можно? Видите, как много людей собралось? – девушка кивает в сторону переполненного зала. – И каждого надо заинтересовать!
Я понимаю, что институт впервые пригласил священника для общения со студентами, и теперь важно не ударить в грязь лицом. Тем более, что в первом ряду сидит проректор, который до сих пор сомневается, надо ли было пускать меня в «огород»?
– Маша про Вас мне все написала! – девушка листает блокнот. – Только не могу найти. Где же это? Ах, да. Вот! Нашла!
Она ловко загибает лист и медленно, почти по слогам, читает:
– Протоиерей, член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви, ключарь Успенского кафедрального собора, писатель, кандидат исторических наук, лауреат Всероссийской премии «Просвещение через книгу», председатель Епархиальной комиссии по канонизации…
Последнее слово дается особенно тяжело, и я ее останавливаю.
– И Вы думаете, что после всего этого кто-то захочет со мной поговорить?
– Почему?
– Потому что это похоже на некролог. Что же интересного может рассказать покойник?
Девушка улыбается.
– И как тогда Вас представить?
– Скажите: священник, историк, писатель. Там разберемся.
– Скажите, Вы – либерал или патриот?
Женщина средних лет с интересом смотрит мне в глаза.
– Христианин.
– Ну, это понятно. А Вы за демократию или за монархию?
– Я за Евангелие и за Церковь.
– В каком смысле? – удивляется женщина.
– В том смысле, что не надо тянуть Церковь на свою сторону, в разные лагеря. А надо дать ей мыслить, говорить на своем языке – языке Евангелия.
– Это как?
– Например, перестать делить христиан на патриотов и либералов. Потому что таких слов и людей в Евангелии нет.
– А какие есть?
– Например, есть мытари и фарисеи.
– Да, слышала, – соглашается женщина. – Только причем тут они?
Собеседница устало машет рукой.
– Вот то-то и оно. Христос говорит об одном, а мы о другом. Так и живем.
– Зачем крестите малыша?
Молодая мама, двадцати с небольшим лет, растерянно смотрит на меня, затем на сыночка и неуверенно отвечает.
– Чтобы не болел.
– А еще?
– Чтобы учился хорошо.
Женщина смущенно улыбается, а я стою и молчу, в ожидании третьей попытки.
– Ну, чтобы у него, вообще, все сложилось.
– Простите, но этого нам никто не обещал. – Максимально спокойно отвечаю я, стараясь не вызвать всеобщего возмущения, но безуспешно. Несколько десятков глаз впиваются в меня: «Как же так, и зачем мы тогда сюда пришли?».
– Тут вот какое дело…
Я делаю небольшую паузу.
– Чтобы ребенок был здоров, занимайтесь физкультурой, закаливанием. Чтобы был умным, отдайте в хорошую школу, наймите репетиторов. Разве не так?
Родственники переглядываются. В самом деле, зачем крестить, если всего этого можно достигнуть без Церкви? Не потому ли, однажды осознав это, люди перестают ходить в храм?
– Если, уж, ходить в Церковь, то за тем, чего в миру нет, а в Церкви есть, – продолжаю я. – Догадались что это?
– Любовь что ли? – неуверенно, спрашивает крестная.
– Да, именно любовь к Богу и ближнему, – соглашаюсь я. – Потому что Церковь для того и существует, чтобы Вы могли этой любви научиться.
«Как это?» – читаю в глазах папы вопрос и, не дожидаясь, когда он прозвучит, спрашиваю:
– Огурцы, на скорую руку, солили?
Собравшиеся смотрят на меня с удивлением, не понимая, причем тут огурцы, и как это связано с крещением. Объясняю.
– Берем пакет. Наливаем в него воду. Складываем пару ложек соли. Хорошенько взбалтываем. Помещаем в рассол огурцы. Завязываем пакет, и уже вечером у нас будут малосольные огурчики. Верно?
Старшее поколение понимающе кивает.
– А если сделать тоже самое, но только огурцы положить не в пакет с рассолом, а рядом с ним? Они станут солеными? Конечно, нет!
Родственники улыбаются, а я продолжаю.
– Вот примерно также поступают родители, которые крестят детей, а сами в Церковь не ходят. Как те самые огурцы, что лежат отдельно от рассола. Чтобы крещение, в самом деле, вас изменило, надо поместить себя в рассол – прийти в Церковь. Только тогда вы осолитесь.
На этот раз уже все улыбаются и кивают головами. Слава Богу! Значит, объяснил.
– Нет, Вы мне прямо скажите, надо себя любить или не надо?
– Хорошо. Скажу. Только сначала скажите, что в Вас «своего»?
– В каком смысле?
– В прямом. Того, что Вы считаете тем самым «своим», которое надо любить или не любить?
Мой собеседник, моложавый ровесник и обладатель роскошной рыжей бороды, аккуратно подстриженной по последней моде, неловко переступает с ноги на ногу. Видно, что такого поворота он не ожидал, и тогда я предлагаю:
– Может, начнем сначала?
– Давайте.
– Тогда, пожалуй, начнем с того, что Вы не сами себя родили. Не так ли?
Мужчина кивает.
– Значит, Ваша жизнь – не только Ваша, и жить лишь для себя неправильно. Надо почитать родителей, которые эту жизнь дали, заботились о Вас, кормили и поили, одевали и учили всему хорошему. В том числе правильно держать ложку и вилку, не совать пальцы в розетку. Было такое?
Собеседник улыбается, и это хорошо. Значит, готов слушать дальше.
– Затем Вы пошли в школу, где учителя учили Вас читать и писать, считать и дружить, не дергать девочек за косы и не драться с мальчиками, не списывать и не ябедничать, отвечать за свои поступки. А такое было?
– Было, – соглашается мужчина.
– При этом авторы книг, которые Вы читали, также стали Вашими учителями.
– Это как?
– Например, в ясный зимний день так и хочется воскликнуть: «Мороз и солнце, день чудесный!». Но ведь это наше. Потому что это придумали не мы, а … – делаю паузу.
– Пушкин.
– Верно! И это не случайно, потому что «с кем поведешься» … – снова делаю паузу.
