© Юрий Каранин, 2024
ISBN 978-5-0062-3801-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рассказы для детей школьного возраста
3 авт. Листа
Былинки
Рассказики для детей школьного возраста
1
Былинки – это не «пыль на ветру», а были. Что ни на есть, настоящие. И название этому придумал сам мой папа. Только былинки это – были, – как бы сказать, – местного значения. Как правило, они мало, кому интересны. Разве, что родителям, чтобы было, за что воспитывать, а порой, и наказывать.
И мне пришлось с его доводами согласиться.
– Любишь же ты небылицы выдумывать. – Выслушав отчет, как я провел день, потрепал он меня по голове. Он часто так делает. – Вырастешь, – а, вдруг да, писателем станешь? Только, где же это видано, друг ты мой ситный, чтобы молния от людей убегала, в том числе, и шаровая? Любая молния человека скорее испепелит, чем убегать станет. Это же такая СИЛИЩА.
– И, вовсе, это – никакая и не небылица, а самая настоящая быль. – На этот раз я имел полное право обидеться.
– Быль? – Вот тут-то мне про Бородино и пришлось «поучительную лекцию» выслушать. А за одно, многое узнать и о былях, и о былинках, и много, чего еще.
А еще папа посоветовал мне замечать все интересное, и, если увижу что-то интересное, записывать, или просто помечать в записной книжке, или на попутном листке. «Если через какое-то время вспомнишь об этой записи, это и стоит к людям на обозрение выносить. А, если нет, то, – извини, брат, – это – просто, мусор. Но, в любом случае, это может помочь тебе в жизни, поскольку будет воспитывать: во-первых, – наблюдательность; во-вторых – память; в-третьих – воспитает у тебя собранность, – чего тебе так в жизни не хватает».
Он еще не назвал, в-четвертых: я люблю, слушаюсь и очень уважаю папу. Он – большой начальник, много знает и умеет, и уважаемый многими человек.
Если бы он еще знал, как все это сложно. Особенно вспомнить, что все интересное надо наблюдать и записывать.
По крайней мере, вернувшись в город, я сразу же сел за стол, и набросал список всего того, что могло быть интересным.
Вот он.
1.Змеенок.
2.Сова.
3.Будильник.
4.Ворона-рыболов.
5.«Чингачкук – Большой Змей».
6.Молох.
7.По грибы.
8.Лось.
Ага, чуть не забыл 9.Слоник.
А еще 10. Молния. Или даже молнии, поскольку этим и прошлым летом невольно становился свидетелем нескольких непонятных проявлении молний.
Конечно, если покопаться в памяти, то можно многое вспомнить, но я еще помню предупреждение о мусоре, за который надо извиняться.
С чувством выполненного долга я уже хотел убрать тетрадь в тумбочку, но папа огорченно покачал головой:
– Нет, друг ты мой ситный, так, когда вдруг вернешься к своим каракулям, ты уже ничего не вспомнишь. Хотя бы тезисно изложи суть, а еще лучше, если постараешься все описать. Если вдруг поймешь, что это – не твое, тогда, – сам понимаешь, – что надо делать.
– А что? – Растерялся я.
– Другое дело искать. А уж если начнет получаться, то я покажу это моему хорошо знакомому, и тогда он скажет, «стоит ли овчинка выделки».
– А ты?
– А я, просматривая твои тетради по литературе, ловлю себя на мысли, что из этого у тебя толк может получиться. – И тяжело так вздохнул. – Чего не вышло из меня. И твой прадедушка стихи писал. И неплохо, говорят, писал, да время было тяжелое, – и ему не хватило времени довести стихи до совершенства.
Не знаю, каким и нюхом я догадался, что именно сегодня папа спросит о моих писательских «успехах».
Я, конечно, понял, что он увидел у меня на тумбочке «общую тетрадь» большого размера. Такую трудно потеряться.
«Ах! Если бы это был компьютер, или ноутбук. Но если тратить отведенное время еще и на это, то где его, это время, взять? А поиграть? К тому же, я еще плохо умею печатать. Родители пообещали, что если я подтяну свои оценки, и подучусь печатать, то тогда они подумают над моим предложением. А мое предложение в том и состояло, чтобы заносить мои мысли не в тетрадку, а в компьютер. Тогда уж точно ничего не потеряется. А без этого еще как потеряются, если я и сейчас с трудом разбираю свои каракули. А родители только рассмеялись: «Если у тебя сейчас не хватило сил аккуратно написать десять слов, то ничего-то из тебя не получится».
«Наверное, они, как всегда, правы. Мои мечты снова прахом разбиваются о рифы моего быта». – И это была первая, записанная мною мысль. Возможно, она и не совсем моя, или совсем не моя, но тетрадь была прилежно прибрана на низ стопки тетрадей в тумбочке. До лучших времен.
Кто же знал, что эти времена совсем скоро наступят.
В город снова привезли слоника. Конечно, вместе с цирком.
Былинка первая, хотя в списке стояла девятой
1. «Доброе утро, мальчики»
– Доброе утро, мальчики. – Конечно, было далеко не утро. Да
и к нам шла не Малинка. Маринка, конечно, но какая-то сама не своя. Так любой взрослый, кто Маринку хоть чуточку знает, сказал бы.
И я тоже так подумал. Только подумал, но язык-то трепать не захотел, ведь, все же, это была Маринка. Пока она шла от угла до поленницы, где мы обычно и собирались, Маринка столько слов наговорила. Но об одном и том же.
– Мальчики. Ужас-то какой. Кому только и рассказать? Я вся так и обмерла от горя. А вы чего тут сидите – прохлаждаетесь, и никуда не бежите?
– Дать бы тебе по шеям. Жаль, что ты девчонка. Куда бежать и зачем? Толком-то можешь сказать? – Толька, он же Звездная Медведица, к костру не пошагал, но, явно выказывая желание дать кое-кому по шеям, с поленницы спрыгнул.
Маринка, само собой разумеется, – сразу же в слезы. А почему разумеется, да еще и само собой? Только потому, что она – девчонка? Но сама баба Нина не раз говорила, что Маринка – вовсе, не девочка, а самый что ни на есть чертенок, и даже супарень. Что это такое, я не знаю, но не может же родная бабушка обидное о внучке говорить? – Ей бы в куклы играть, а она целые дни с мальчишками хороводится.
Чертенок – это понятно, и не обидно, – Маринка – человек маркой, – со слов ее бабушки, – бывает порой домой «заявится», что и белого места на ней не найдешь, и потом ее баушка Нина целый вечер в ванне отмачивает да оттирает. Но так бывает совсем не каждый день, – и после обязательной в таком разе головомойки утром она выходит к нам такой, совершенно аккуратненькой, что иногда из-за нее драки у нас случаются. Просто малинкой выходит. Жаль, малинники все уже опустошены, и не с чем Малинку сравнивать.
Малинка – это не мы придумали. Считай, до четвертого класса Марина не выговаривала букву «Р». Совсем не выговаривала, пока ее собака не напугала. Вместо «Р» у нее всегда «Л» выходила – да так четко, что все, от мала и до велика, зовут ее только Малинкой. Даже в то лето, когда ее привезли в дачный поселок, а правильней, в деревню, поневоле превратившуюся в дачный поселок, совсем другим человеком.
