…Поездом мне пришлось ехать всю ночь. Поездка, мне кажется, самое приятное изобретение человека. Ведь это действительно приятно – разместиться поудобнее, подоткнув под себя шмотки-манатки, и, сладко отмечая, что всё вокруг разумно и закономерно, отдаться на волю грёз и фантазий, благо объектов для созерцания – море. Вокруг меня бегут чьи-то судьбы, обрывки фраз оседают в голове, а впереди целая ночь, и ты законно бездельничаешь, словно сытый кот с яблони наблюдаешь окончание свадьбы во дворе, когда гости уже выдохлись, и уборка столов отложена на утро. И, хмелея от убаюкивающего стука колёс под плескание литра пива в животе, я мудро размышляю о бытие вещей, украдкой любуясь линией талии девушки в спортивном костюмчике, что-то душистое втирающей в хорошенькую мордочку перед крохотным зеркальцем. Ко сну готовится, чистюля… Уставший проводник проходит вдоль открытых плацкарт, заглядывая, бормочет озадаченно что-то. За ним осторожно пробирается здоровяк румяный:
– Та там тильки одну ночь!.. Бабушка ста-аренькая!..
– Да я понимаю, что «одну ночь»…, – проводник вздыхает, в тон здоровяку мягко оправдывается, – Я ж говорю, если только кто уступит… А тут кто?, – негромко кивает он мне, неслышно похлопав по нижней полке подо мною.
Я всегда готов помочь в ответ на вежливость. Мало того, я ещё и обострённо сообразителен после пива, как я заметил:
– Тут женщина с ребёнком. В туалет пошли… А что, именно нижнее место нужно?
… – Да…, – проводник неопределённо тянет, оглядываясь.
Все нижние полки заняты. Там дед храпит. Тут полная дама доедает «бич-пакет», тоже вряд ли удобно её «наверх» попросить. Свободных верхних полок в вагоне штук десять. А бабульку срочно отправляют поездом. На перроне с десяток людей её бережно провожают, двое ходят, помогают проводнику найти, с кем поменяться на «нижнее», ибо бабулька древняя, закинуть её наверх ни каких проблем, сухонькая, маленькая, а всё боязно, убьётся ночью.
… – На Сухоревке её встретят, – десятый раз здоровяк объясняет проводнику, – Тут ехать-то… Часиков восемь… Неужели не пристроим, товарищ проводник…
… – А тут кто?, – проводник хмурится, вздыхает, тихонько пробираясь по сумраку засыпающего вагона.
Со здоровяком они остановились перед мужиком лет сорока, сидящим за столиком.
– Мужчина…, – мягко начинает проводник, и здоровяк благоговейно замер сзади, расплываясь румяной улыбкой, – Вы не могли бы поменяться? Женщина очень взрослая. А у неё верхняя полка. Ей до Сухоревки только… Очень нужно.
Мужик быстро дожевал пирожок, и поставил стакан на столик:
– А я при чём?
… – Понимаете…, – синхронно начали здоровяк с проводником, и проводник строго оглянулся, и тот покорно заткнулся, обе ладони прижав к улыбке, – Понимаете, все места нижние заняты. А бабушка очень взрослая…
… – Девяносто два года!…, – быстро шепнул сзади здоровяк, виновато склонив голову.
… – Неужто мы её заставим на верхнюю полку лезть?.. Если вам не трудно…
Мужик нахмурил брови, и стал размышлять над проблемой, ерзая и выглядывая в проход:
– А вон там чего?
… – Там не получится. Там тоже пожилые.
– А там?
… – А там с ребёнком. Женщина. Придут сейчас.
Мужик посочувствовал, что действительно проблема есть, и когда здоровяк подвёл к нему крохотную бабку в платочке, и поставил рядом с бабушкой узелок, до него вдруг дошло, что ему предлагают уступить своё место.
… – Не-не-не-не-не!…, – мужик зашептал так горячо, аж руками замахал, мотая головой, – Вы что? Не-не-не-не!…, – подкрепил свой ответ, широко расставив ноги, занимая законную полку, – Вы что?.. Я специально беру нижнюю. Вы что? Никак не получится!..
Проводник со здоровяком чуть опешили и замерли, и проводник дал мужику горячо прошептать, и опять начал деликатно, кланяясь, и поднимая брови:
– Я очень вас прошу. Больше нет вариантов. Мы уже десять минут по вагону ходим… Понимаете? Вам же не трудно совсем… Только…
… – Не-не-не-не…, – мужик отмахивается, как от мухи, всем видом показывая, что даже и слушать не будет этот бред, – Вы что? Уто я себе билет покупал, щёб кому-то там место уступать, что ли?..
… – Я вас очень…
… – Не-не-не-не-не!…, – мужик аж привстал от негодования, отмахиваясь, зашептал громче, совершенно расстраиваясь, – И я тут при чём?.. Уто я буду себе билеты покупать, щёб… Не-не-не-не-не!.. Вы что?!…, – шумно плюхается на своё место, громко отхлёбывает чай, шумно ставит стакан, – Уто оно мне надо?.. Ни чего не знаю!.. Вы что?.. Издеваетесь?..
… – Что вы ей-богу, мужчина!…, – полная женщина подала голос из прохода, увидев, что бабульку осторожно повели обратно, – Вам же совсем не трудно?.. Сделайте такую милость!..
А мужик на первом же её слове уже говорит с ней одновременно, распаляя себя:
… – Придумать же такое!.., – нервно усмехается, – Ты смотри, ей богу!.. Уто я себе билеты покупаю, чтобы всем подряд потом уступать, смотри ты на них!.. Да?..
– Да нету тут места больше! Мужик! Трудно что ли?, – рычу я сверху из своего дупла, и женщина, почувствовав поддержку, тоже говорит погромче, – Мужчина вы, или нет, в конце концов?.. Неужели вы не понимаете?..
А мужик разошёлся:
– А оно мне надо? Оно мне надо?!, – кричит он в проход, упёршись руками в верхние полки, всем видом показывая, что грудью встанет на защиту своего места, – Вот сама бы взяла и уступила, раз такая умная!..
– Да что вы, ей-богу?!, – я не выдерживаю, высовывая голову, – Хорош орать. «Внизу» только женщины и старики… Не видишь?… Неужели…
… – И щё мне теперь?!, – переключается мужик на меня, – Сам бы взял и уступил?, – аж губы побелели.
… – У меня верхняя полка! Дядя!..
… – Ага!…, – мужик не слушает, горько качая головой, словно лев в клетке, ищет поддержки во взглядах, нараспев качая свою обиду, – Умные все, гля… Уто я буду…
И всё в таком духе. Он не пытается даже на секунду предположить, что ему придётся отдать своё.
Нервно допив чай, он остервенело вытер невидимые крошки, пять минут уже расставляет стакан и тарелку на столике, расправляя салфетку, не находя себе места.
Поезд плавно пошёл, и мы с женщиной высунулись в проход, вытаращились друг на друга. Что с бабкой-то?
А за несколько купе от нас смуглая девушка с грудным ребёнком сама вызвалась, и усаживает бабку на своё место, и добренькая, словно из мультика, бабка, шамкает беззубым ртом, и гладит девушке руку, и благодарит неслышно, а сонная девушка улыбается ей сдержанно и осторожно укладывает спящего малыша наверх, а потом осторожно укладывается рядышком, подпихнув под поясницу простынь.
… – Уто мне оно надо?.. Надо?.. Артисты, ей-богу!.., – всё тише бухтит мужик, и поезд разгоняется, стучит, покачивается, и я скоро начинаю дремать, но просыпаюсь уже через пару минут от резкого крика:
