1. Пролог
Хорошие девочки не садятся в машину к незнакомцам. Но блондинка в красной юбке, видимо, была недостаточно хороша.
— Сколько тебе лет, ребёнок? — я убавил музыку и боковым зрением наблюдал за попутчицей.
— Что, примеряешься, не посадят ли тебя, если трахнешь меня на заднем сидении? — девушка проследила за моими глазами, что злобно сверкнули из-под затемнённых очков.
— Прикидываю, сколько ботокса ты забила в носогубку и лоб, чтобы выглядеть на чужие восемнадцать.
— Мне — двадцать шесть.
Я стянул очки, прошёлся взглядом по светлым волосам с оттенком серебра, идеальному носу, ровным бровям, пухлым губам, и с сомнением покачал головой.
— У меня есть права! — зачем-то стала оправдываться девица.
— Подарили? — ехидно уточнил.
— Ага, — красная юбка не скрывала коленей, и укором на правом был синяк. Девушка одернула ткань. — Папа.
— Папа или папик? — и столько в этом моем «папик» было паскудства, что блондинка запсиховала.
— Да ты задрал намекать на эскортницу!
— Я тебя ещё не драл.
— Но мечтаешь? — прищур голубых глаз и сжатые пальцы на ремне безопасности.
— Нет, прокрастинирую.
А ещё пристально изучаю, ища знакомые черты. Зря, к слову.
Замолчали. Гравийка вывела на разбитый асфальт.
— Как тебя зовут? — не утерпела девушка.
— Я обычно сам прихожу, — уголок губ дёрнулся в усмешке.
— Но имя у тебя есть?
— Безусловно… — она настолько мила, что говорить с ней — одно удовольствие. Правда, с немного мазохистским послевкусием.
— И ты мне его не скажешь?
— Оно слишком знаменито, чтобы называть его… — патетично заявил, интригуя, и заметил, как она нагула губки. Ещё и дышать стала так, словно у ребёнка отобрали любимую конфету.
— Мне величать тебя Лютиком? — припомнив такой же момент в нашумевшем фэнтези, уточнила блондинка.
— Лучше уж Васильком.
— Хорошо, Василёк. Кто ты?
— Мизантроп, фаталист, гений… — пустился в перечисления и заметил лукавую улыбку.
— Ого! А тебе венец уши не натирает? — голос у неё мелодичный. Почти уверен, она очень хорошо поёт. Намного лучше половины нашей эстрады.
— Нет, он вечно съезжает набекрень. А кто ты, ребёнок?
— Можно я опущу все свои регалии?
— Мне интересно познать тебя всю…
— Но-но-но! — Покачала указательным пальцем девушка и сложила руки на груди. — Ты мне это брось, познаватель!
— Я бы сказал, дознаватель.
— Серьезно? Ты настолько умён, что по пятнадцатиминутному диалогу смог всё обо мне узнать?
— Не всё, но я к этому стремлюсь. Например: папа купил права, значит, не последнюю горбушку доедает. Ты шлёпаешь в летний полдень на каблуках и в мини по просёлке, а могла бы ехать на машине. Купил права, купил и тачку, аксиома. Ты либо паршиво водишь, либо отобрали права, либо папочка отобрал машину. Мы в богом забытой деревне, ставлю на третье. Тебя что, сослали?
— Угу, в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов, — фыркнула девица, неумело цитируя Грибоедова. — Ещё скажи, послали…
— Нет, послала, скорее всего, ты. И это не единственная оплошность. По складу ума, характеру и повадкам, ты не приспособлена для серьёзной работы, хотя образование высшее, наверно, есть. Бухгалтерия там, или юрфак, а на деле ты — фрилансер. С литературой у тебя беда, значит, не пишешь. Глядя на мордашку, можешь быть моделью или новым видом бездельников — блогером.
— Я — фотограф!
— Да какая разница? — я махнул рукой, и девчонка заворожёно проследила, как ударились друг об друга медальоны на чёрных кожаных шнурках.
— А чем ты занимаешься?
— Я — пишу…
— О-о-о! Вот это вот «Над пропастью поржи»…
— Во ржи. Книга, из-за которой убили Джона Леннона, называется «Над пропастью во ржи».
— Да какая кому разница? — оскалившись, передразнила блондинка.
2. Глава 1
Аэропорты.
Это как телепорты, только дольше. Это как трансгрессировать, только без волшебной палочки. Это почти как магия, только механика.
Я шла к ленте выдачи багажа с дурацкой улыбкой, которая может быть только у человека, что впервые за шесть лет собрался в отпуск. Долгожданный. Сначала я училась в дорогой, во всех смыслах, столице. Потом не хватало денег. А сидеть на шее у родителей… Такое себе занятие, согласитесь. Тем более, ба всю жизнь повторяла мне одну проповедь, что не надо просить ничего у сильных мира сего. Сами придут, сами дадут. А уж по шее, щам или для профилактики — как повезёт. Но в везение я верила ещё меньше, чем коуч по похудению в целебное голодание. Поэтому добивалась всего сама. Или добивала…
Я пошла работать на полставки в ресторан, хостес. Дальше, в закромах вещей нашла старенькую зеркалку, и всё закрутилось так, что на учебу — плевать, на общепит — с ещё большей колокольни. Потому что я нашла себя!
И стала фотографом. До мозга костей. До бессонных ночей с фотошопом. До стёртых коленей, потому что супружескую пару снимала на пляже и половина ракурсов требовала коленопреклонения. До истеричных всхлипов девочек, что попадали в объектив моей камеры. До скупой похвалы матери невесты, которая у меня на фотках даже улыбалась. До матюгов именем двойной экспозиции и открытой диафрагмы. До первой топовой строчки в списке молодых специалистов, у которого в портфолио звёзды шоубизнеса, мировые бренды и благотворительные акции.
Я — Вероника Озёрская, по паспорту Дальнозёрова. И я в отпуске!
Если честно, в творческом. Я не бронировала на эти два месяца съёмки, потому что хотела побыть с семьей в родном городе, успеть слетать в Испанию и посмотреть работы Гауди. Саграда Фамилия, Дом Мила, парк Гуэля. Побывать в музее Пикассо или Миро. И я туда полечу.
А сейчас — семья… Родители. Папа обещал встретить. Мама, как обычно, флегматично будет страдать, что дочь не хочет рожать наследников. Сестра… Вот по ней я скучаю сильнее всего. Это же моя Ася-сяй! Знаю, глупо так называть взрослую девицу, но это из детства. Я страшно картавила и «л» проглатывала, поэтому разбила имя на две части. Так и прижилось.
Возле багажной ленты толпился народ… В ручной клади у меня была камера, несколько объективов, световой фонарь вместо вспышки, два запасных аккумулятора, набор флешек… Ценный груз, короче. Я стояла в отдалении, не решаясь ввинтиться в толпу. Какой бы ударопрочной не была сумка, но лучше перестраховаться. С нынешними ценами и старый мануальный объектив Гелиос влетит в копейку, молчу про мою Сигму.
Притопывать в такт играющей в наушниках Dancing girl было весело. Я залипла на синхронизации мелодии и картинки. Потом очнулась и, заметив спад толчеи, наклонилась за своим чемоданом.
Тётку, что подвернулась мне под руку, я не заметила, хотя такие габариты сложно пропустить мимо глаз. Но это ж я! Она пихнула меня упитанным задом настолько сильно, что моя тощая конструкция рассыпалась бы к чертям, если бы не мягкая стенка позади.
