1. Глава 1
Это второй том цикла.
____________________________________________________________
Папá при встрече не обнял и сесть не предложил, так что диспозиция неприятно напоминала картину Николая Ге «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе».
- Саша, мне сегодня телеграфировал наш посланник в Лондоне… - сказал папá.
Видимо, Сашино лицо отобразило некую гамму чувств.
- Соображаешь ты быстро, - заметил царь.
- У меня только одна ассоциация на Лондон: Герцен, - пожал плечами Саша. – Но, я не понимаю, причем тут я.
- Сегодня «Колокол» напечатал про тебя статью.
- Мою или про меня? – спросил Саша.
- Про тебя, - поморщился царь. - Еще не хватало, чтобы он твои статьи печатал!
- Хвалят или ругают? – деловито поинтересовался Саша.
- Это важно? «Колокол» про тебя напечатал! «Колокол»!
- Конечно, важно. Это же свободная пресса. Пишут то, что думают. Еще бы мне было неинтересно общественное мнение!
- За свободу вероисповедания - хвалят, за разрушение общины – ругают, - вздохнул царь.
- Интересно, а какие там аргументы? Странно, что такие разные люди, как дядя Костя и Александр Иванович придерживаются в этом вопросе одинаковых взглядов.
- Александр Иванович! – с сарказмом повторил папá.
И затянулся.
- Я ошибся в его имени и отчестве? – поинтересовался Саша.
- Нет! – буркнул царь. – Саша, ты «Колокол» читал?
- Пару номеров. Он мне показался довольно беззубым. Да и пишет Герцен сложно. Все-таки демократ должен быть ближе к народу. А я не все его отсылки понимаю и пасхалки разгадываю. Иногда хочется в энциклопедию залезть. Не хватает какой-то специфической эрудиции.
- Пасхалки?
- Скрытые цитаты и зашифрованные послания. Как пасхальные яйца с секретом.
- Кто тебе дал «Колокол»?
- Папá, ну, вы же понимаете, что я не могу ответить на этот вопрос.
Царь выпустил сигарный дым в сторону подсвечника на столе. Облако проплыло в непосредственной близости от Саши. Свечи затрепетали.
- Да и смыл отвечать! – продолжил Саша. - Издание настолько популярное, что ткни в любого.
Государь посмотрел очень тяжело.
- Лет через десять мы Александра Ивановича… Герцена будем с этакой нежной тоской вспоминать, - заметил Саша. – Такой сдержанный, такой умеренный, такой воспитанный! Взрывчатку не варит, с пистолетом не бегает, к топору не зовет! Я его, конечно, мало читал, но ничего крамольного не нашел.
И правда, думал Саша, «Колокол» запрещать – это все равно, что «Эхо Москвы» закрывать. Было бы за что!
- Одна статья про тебя чего стоит! – возразил царь.
- Прочитаю, - пообещал Саша. – И составлю свое мнение. В любом случае за статью Герцена я не отвечаю.
- Ошибаешься! Это полный сборник твоих радикальных цитат.
- Ну, какой я радикал, папá! У меня очень умеренные взгляды. А этим идеям уже в обед сто лет. В буквальном смысле. Сейчас социализм в тренде. Действительно, очень опасная идеология.
- Это я уже слышал, - сказал царь. – Знаешь, как статья называется? «Сен-Жюст при дворе императора Александра Николаевича: тронная речь».
- «Тронная речь» полностью на совести Герцена. Я никакого повода не подавал подозревать меня в подобных амбициях. И Никса никогда не высказывал мне никаких претензий.
- Никса еще не читал, - заметил царь.
- Пусть читает. Не думаю, что он найдет для себя что-то новое.
- В статье тебя сравнивают с Петром Первым.
- Это комплимент в их системе координат?
- Конечно. Почему это может не быть комплиментом?
- Массовые казни, преследования старообрядцев и поверхностная вестернизация с обрезанием кафтанов и бритьем бород.
- Раскольники сами себя сжигали.
- Не думаю, что без повода. Они до сих пор ущемлены в правах?
- Раскольники, Саша, вообще не признают русского царя. И в церквях своих не поминают. Для них Российская империя – «Царство антихриста».
- Я изучу вопрос. Но думаю, что как только у них появятся права – живенько признают.
- Они во всех бунтах отметились: от Разина до Пугачева!
- Было бы удивительно, если бы дискриминируемая социальная группа не отметилась в бунтах.
- «Дискриминируемая социальная группа»! – хмыкнул царь. – Откуда ты только берешь такие фразы?
- Я непонятно выразился?
- Ущемляют их, да?
- Боюсь, что да.
- Угу! – усмехнулся папá. - У них митрополия в Австрии! Белая Криница.
- Иностранные агенты? – поинтересовался Саша. - Как только им дадут права – живо в Воронеж переедут. Что им по Австриям-то шляться?
- Им Иосиф Второй дал освобождение от налогов на двадцать лет, от военной службы – на пятьдесят, и свободу вероисповедания.
- Вот именно, - заметил Саша. – Иосиф Второй до сих пор правит?
- Саша, учи историю. Иосиф Второй правил в конце пошлого века.
- О! Значит, у них все льготы кончились. Можно обратно сманить.
- Зачем нам нужны эти сектанты?
- Экономически активная социальная группа. Не пьют, не курят. Верующие. Будут работать, богатеть и налоги платить.
- Может ты и жидам собираешься права дать?
- А у нас до сих пор черта оседлости?
- Да, хотя не столь жестко.
- А зачем она вообще нужна?
- Если их пустить в столицы, они все захватят.
- Папá, почему вы такого низкого мнения о русском народе? Почему вы считаете, что он полностью проиграет мелкому этносу в один процент населения?
- Побольше, - заметил царь. – И они очень сплоченные.
- Молодцы! Есть, чему поучиться. А русским промышленникам пора привыкать работать в условиях жесткой конкуренции. Очень повышает качество продукции.
- А ты знаешь, что Герцена Ротшильд финансирует?
- Банкир?
- Иудей. Джеймс Ротшильд. Барон так называемый. Младший брат Натана Ротшильда. Герцен хранит в его банке все, что вывез из России.
- Учитывая черту оседлости, я нисколько не удивлен. Именно поэтому капиталы Герцена лежат в банке Ротшильда, а не капиталы Ротшильда – в России. Именно потому, что здесь он человек третьего сорта, а там барон и пэр Англии.
- Саша, он во Франции живет, и пэром Англии никак быть не может.
- Возможно, я что-то путаю. Или это другой Ротшильд. Но нисколько не удивлюсь, если станет пэром.
- Тебе бы в парламенте с речами выступать.
- Не откажусь, жаль, что негде.
- Саша, пока я жив, здесь не будет ни свободы вероисповедания, ни конституции.
- Очень жаль. Свобода вероисповедания – единственное, что может спасти православие, а конституция – единственное, что может спасти монархию.
- Как это?
- Европа стремительно секуляризуется, лет через пятьдесят вера станет сугубо частным делом, мало кому интересным. И Россию это не минует. А значит, власть монарха утратит сакральность. Люди перестанут понимать, почему нельзя поднять руку на помазанника божия. Религии полезны, если они не агрессивны.
Но лучший способ убить веру – это ее навязать. Вера – это слишком внутри. Лучший способ сохранить ее – не придираться к мелочам. Хотите двумя пальцами креститься – да, пожалуйста! Хотите писать «Исус» вместо «Иисус» - да ради бога! Мы признаем старые обряды равноспасительными, а дониконианскую орфографию - допустимой.
