1. 1
Часть первая
Май, 2008
– И куда это ты так начепурилась? – Анна Гавриловна встала в дверном проёме, скрестив руки на необъятной груди.
Я от неожиданности вздрогнула. В тесной прихожей сразу стало сумрачно – своим могучим туловищем она целиком заслонила проём так, что свет из кухни едва сюда пробивался.
Я в потёмках нашарила ногой босоножки. Включать днём электрический свет Анна Гавриловна не разрешала, экономила.
– К одногруппнице на свадьбу, – не глядя на хозяйку, ответила я.
– Свадьба – это хорошо, свадьба – это правильно, – одобрила она. – Хоть и рано. Но всё равно хорошо, а то девки нынче совсем бесстыжие пошли. Скачут по койкам без всякого замужа. А жених-то кто? Из ваших писунов, поди?
– Не-ет, – наклонившись, я пыталась на ощупь застегнуть тонкие ремешки на босоножках.
– Взрослый мужик, что ль?
– Он из ИВАТУ*, – кряхтя, выдохнула я, еле сладив с застёжками.
– А-а, лётчик, значит, будущий. Ну, лётчик – это хорошо. Серьёзная профессия, не то что вы – писаки… Молодец девка, твоя подружка, хорошего парня отхватила. Кто попало в лётчики не идёт.
Я пропустила её ремарку мимо ушей.
За эти два года, что снимаю у Анны Гавриловны комнату, уже усвоила для себя: лучшая тактика с ней – это молчание. Попробуй ей возрази – и такого наслушаешься. Так что пусть будут «писуны» и «писаки». К тому же, это она ещё мягко выразилась. Обычно журналистов и заодно нас, студентов журфака, она склоняет по всем статьям словаря ненормативной лексики.
– А гулять-то где будете?
Я выпрямилась, одёрнула подол платья, перекинула косу за спину.
– В столовой.
Если точно – в столовой «восьмёрки», то есть университетского общежития № 8. Но про эту деталь я умолчала. Потому что любое студенческое общежитие, по мысли Анны Гавриловны, – это сплошь пьянство, разврат и антисанитария. В общем, хорошие девочки туда не ходят. Одно время она работала вахтёром в общежитии пединститута и, говорит, насмотрелась всякого, так что теперь плюётся и содрогается от отвращения, чуть только речь зайдёт.
– Ну, правильно, откуда у студентов деньги на ресторан? И на столовую-то, поди, с родителей стрясли, – хмыкнула она и наконец вернулась на кухню и уже оттуда крикнула:
– Смотри мне, Машка, в одиннадцать закрою дверь на нижний замок. Придёшь позже – не пущу. Будешь куковать до утра. Поняла? Вот так. А потому что нечего по ночам шляться.
– Нет, Анн Гаврилна, я сегодня не приду. Я у подруги останусь, она там недалеко живёт.
Конечно, нет никакой подруги. Сегодня я останусь ночевать у моего Миши.
Миша тоже живёт в «восьмёрке». Ну а подруга – это версия для Анны Гавриловны. Почему я вообще перед ней, чужой и сварливой бабкой, отчитываюсь? Потому как она, чуть что, сразу звонит моей маме, а у той сердце…
Я выскочила в подъезд, сбежала, гулко цокая каблучками, по ступеням и вырвалась в залитый солнцем двор. На миг остановилась, зажмурилась, вдохнула полной грудью, пьянея от запаха цветущей черёмухи. Как же я люблю весну! Особенно май. Как люблю, когда небо вот такое высокое и синее-синее!
Радость во мне то звенела томно мандолиной, то энергично отжигала ритмы самбы на пандейру. И откуда-то я точно знала – всё будет хорошо, всё будет просто замечательно.
Я припустила к троллейбусной остановке, но проходя мимо огромных окон-витрин универмага, чуть замедлила шаг. Словно невзначай оглядела себя и улыбнулась собственному отражению. Стройная, летящая фигурка в белом платье, немного коротковатом, но здесь, в городе, и покороче носят.
Это платье, белое, на узких бретельках, с бисерным узором на лифе мама сшила мне сама на школьный выпускной. С деньгами у нас всегда было туго, еле тогда наскребли на новые босоножки, самые простенькие, китайские.
Но зато платье получилось шикарное – глаз не оторвать. Жаль даже, что такое нигде особо не поносишь. Хотя вот, пожалуйста, пригодилось спустя два года. Правда, я, похоже, подросла, ну и в груди оно стало немного жать. Но это ерунда, мелочи, со стороны даже незаметно.
________________________________________
* ИВАТУ - Высшее авиационное училище, на тот момент уже переименованное в ИВАИУ, но все по привычке называли его ИВАТУ, а курсантов ИВАИУ - иватушниками.
Дисклеймер! Все события и персонажи - художественный вымысел.
2. 2
На остановке скопился народ – троллейбус явно задерживался.
Вот чего не люблю – так это ждать. Столько времени теряешь зря. Поэтому я стала повторять на память даты – нам через неделю сдавать историю, а на датах как раз все, в основном, и срезаются. А у меня пока ни единой четвёрки в зачётке нет, сплошные «отлично», не хотелось бы подпортить картину.
От падения Римской империи я дошла уже до образования Речи Посполитой, когда наконец показался троллейбус.
Я обречённо посмотрела на часы. Через пятнадцать минут регистрация. Даже если мы помчимся во весь опор, игнорируя светофоры, то всё равно наверняка опоздаю, а жаль. Мы хоть и не особо близки с Анькой Ивановой, невестой, но посмотреть, как проходит церемония, ужасно интересно. Было бы…
Троллейбус полз, как черепаха на последнем издыхании, а я в уме отсчитывала последние минуты до начала регистрации: десять, восемь, пять…
Вот сейчас там у них, должно быть, грянул марш Мендельсона, а мы ещё и половину пути не проехали.
Когда я наконец добралась до дворца бракосочетания, уже всё закончилось и никого из наших не осталось. В фойе толпились чужие гости, чужие новобрачные, и ни одного знакомого лица.
Приуныв, я поплелась назад, на остановку, утешая себя тем, что беды ведь большой нет. Свадьба эта не последняя на моём веку. А Анька Иванова мне даже не подруга, просто одногруппница. Она даже с Мишей моим больше дружна (ну потому что они живут на одном этаже в «восьмёрке»).
Я и в числе гостей оказалась лишь потому, что Анька решила позвать на свадьбу всю нашу группу, без исключения.
***
В «восьмёрке» я уже бывала несколько раз в гостях у Миши, но всё равно чувствовала себя немного скованно, как будто я тут чужая.
Да так оно и есть. Чужая. Если к городу с его шумом, ритмом, суетой я привыкла на удивление очень быстро, то местные нравы меня до сих пор слегка шокируют.
Вот, например, как-то я заехала к Мише утром и застала в его кровати какую-то девицу. Ну, не ужас ли? А он даже не понял, на что я обиделась.
Возмущался так искренне: «Не было же ничего! Мы просто спали!».
И Анька Иванова потом надо мной смеялась между парами: «Ну, ты деревня. Нашла из-за чего обижаться. Мы просто гуляли в их комнате, а та девчонка напилась и отрубилась. Подумаешь, спали на одной кровати. Что ж ему под кроватью надо было лечь? Или её на пол сбросить?».
Ей было смешно, а мне всё равно это казалось диким и неприятным, но, может, я и правда раздуваю из мухи слона?
