Раннее лето всегда сопровождалось лёгкостью и теплотой на душе. Мягкие, дурманящие лучи Квептры ласкали разум своим касанием. Нет на Ингуне большего наслаждения, чем купаться в этой нежности родного светила. Впереди ещё двадцать светлых и прекраснейших дней Пробуждения или, как принято говорить в Вазарде, месяца Расцвета. Граница с государством, населённым, по большей части, мозговитым невысоким народом, пересечена более двух недель назад, однако, мысли о родной Анардее до сих пор всплывают в сознании. Извилистая лесная дорога, наполняющая нос приятным запахом древесной коры и пышным ароматом диких голубых цветов, нарисовала вдалеке свой конец, выпрямившись, как стрела, под завершение своего пути. На слегка размытом горизонте вырос, знакомый глазу, но всё ещё вызывающий восторг, величественный Железный город. Все великие умы и руки на Мавалле, и, даже, на некоторых островах, стекались сюда, ещё сильнее разжигая огонь, что нагревает котёл с кипящей в нём жизнью. Фокбук, особый мост, по которому движется только вода, невероятные механические часы, заставляющие поверить в волшебство науки, удобные стремена, выведшие верховую езду на совершенно новый уровень, прекрасные картины с великолепными пейзажами, подчёркивающими всю красоту природного творения. Даже слово «пейзаж», невообразимо совершенное и приятное по своему звучанию. Всё это заслуги Железного города, список которых можно продолжать до завтрашнего рассвета. Настоящий центр цивилизации.
Хруст сухих веточек под колёсами повозки слегка дёрнул мысли, отвлекая сознание от раздумий. Высоко стоящая над головой Квептра ослепила глаза при попытке насладиться чистотой неба. – Trort oiyeimg baeryegaim andjei-cudo, – искусство толкователя языков всегда давало о себе знать, даже в мыслях.
– Красота природы не перестаёт удивлять, – повторил Зирамир Дубь на родном языке, только уже вслух.
Слова пассажира донеслись до ушей возницы лёгким шелестом листьев. Седеющая голова осталась не подвижной, продолжая глядеть на выровнявшийся дорожный ковёр.
– А вы, уважаемый, частенько в столице бываете? – решил развязать беседу Зирамир, и понял, что до сих пор не располагал именем своего извозчика.
Ответ стареющего голоса расплылся в ушах Зирамира, застывшего в своих мыслях. Спрашивать имя сейчас было уже как-то неудобно, разум всячески отговаривал от этого.
– А вы из Таратоса или просто проездом там оказались? – всё же решился продолжить диалог Дубь, через некоторое время молчания.
– Проездом, – лёгкая хрипотца стареющего голоса разбавила хруст веток в ушах, – Из Друбны ехать напрямик в столицу дело опасное, а здешние леса куда спокойней. Что зверя дикого, что человека, тут не встретишь.
– Да ладно вам, уважаемый, где же здесь взяться дикому человеку? – добродушно усмехнулся Зирамир, – Цивилизация поглотила весь мир, друг мой, нам с вами повезло родиться в такое прекрасное время.
– Я же говорю, – голос возницы слегка потвердел, – В здешних лесах таких не бывает, всё-таки это правительственный тракт. А вот если с Друбны ехать…
– Ну не стоит же, – перебил Зирамир своего оппонента, – называть дикарём любого, кто хочет жить в единении с… как это… trort, – мужчина задумался на мгновение, – С природой. Глядя на всю эту красоту, я могу их понять, – скорость речи Зирамира начала заметно расти, вместе с увлечённостью в голосе, – Вы, кстати, знакомы с работами Сабиса Ругвиндла? Такие изящные пейзажи, будто сам побывал на просторах Живого города. Надо будет обязательно посетить эти прекрасные долины на обратном пути, – мечтательно проговорил толкователь языков.
Извозчик ничего не ответил, лишь покосился серыми глазами на витавшего в облаках пассажира. Тёплый ветерок подул с севера, со стороны столицы, заходил в седеющих и каштановых волосах, раскачал ветки молодых деревьев и кустов, шелестя листьями. Хотя, шум справа больше напоминал мнущие траву шаги.
– Останавливай вола, дед! – неприятным, угрожающим, тоном, кинул человек, вышедший на дорогу.
В несколько мгновений глаза насчитали с десяток людей, обросших вокруг повозки. Лица у них казались неестественно злыми и дикими, как у загнанного в угол зверя. Грубые немытые руки сжимали рукояти дубинки, топора, шестопёра, кистеня…
В один момент извозчик захотел влупить вожжами с такой силой, чтобы вол затоптал единственного стоящего прямо на дороге разбойника и подрал вперёд, что есть мочи, однако, быстро передумал. Колёса повозки остановились. К дороге тут же выбежала половина тех людей, что выглядывали из леса. Худощавая рука явно молодого парня сразу перехватила вожжи у самых удил. Справа нарисовалась крупная фигура.
– Слазь на землю, старик, – прогудел здоровяк с огромным, каким валят деревья, топором.
– Если вам чего надо из телеги – забирайте, противиться не стану, но прошу, не лишайте транспорта, старые ноги не донесут меня до города, – жалобно выдавил возница, даже не думая спускаться вниз.
Оказаться в подобной ситуация новинкой не было. Леса возле Друбны дружелюбием к одинокому путнику, так ещё и с грузом за спиной, не славились. Однако мёртвое тело пользы не принесёт, как и с лихвой обкраденное. Даже самые наглые шайки разбойников не брали больше половины груза, а об убийстве никто и не думал. Смерть происходила, как правило, по воле случая и чрезмерного сопротивления. С законом иметь дело не хотелось никому, а он приходил только к совсем уж озверевшим от своей безнаказанности разбойникам. Но на сей раз всё было по-другому. Это были не обычные бандиты и даже не безумные.
– Ещё слово и твоя голова покатится к деревьям, – тяжёлый голос раздавил уши.
– Люди, что же вы делаете?! – завопил Зирамир, когда к телеге подошли двое громил, – Мы же все тут цивилизованные, мы можем договориться!
– Великий Тризамор, что этот идиот делает? – с ужасом подумал извозчик.
– Как твоё имя, цивилизованный человек? – подходя к концу телеги, прогрохотал здоровяк с лесничим топором.
– Зирамир Дубь, – поворачиваясь через плечо, ответил пассажир.
– Будем знакомиться, – грубая, обросшая шрамами и жёстким чёрным волосом, рука протянулась к Зирамиру для рукопожатия, топор облокотился об повозку, освободив вторую.
Дубь охотно пожал ладонь разбойника, довольный начальным результатом своих переговоров. Как только руки слились, здоровяк с силой потянул пассажира на себя, опрокинув того, с грохотом и болью, на землю. Голени разожглись нытьём, колени лишь поддержали своих соседей. Дорожная пыль облила лицо, залезла в рот, уши, нос. Ссадина от падения раскраснелась на левой руке, не занятой рукопожатием. Зирамир закашлял и заплевался, освобождая лёгкие и рот от пыли. Только голова поднялась посмотреть на своего оппонента, как резкая боль толкнула в сторону, ударив затылок о спицы колеса. Пульсирующие толчки разошлись по всему лбу, во рту защипал кислый привкус металла. Кровь тонкой тёплой струйкой потекла по подбородку из разбитой губы. Второй удар ногой пришёлся в грудь, выбив резкий напор воздуха наружу. Чуть ниже шеи разгорелся огонь, расползающийся по разуму. Злость и беспомощность ударили по сознанию. Несправедливость.
