Яркий золотой свет расстелился на буйных волнах Эгейского моря. Чайки кричали, изгибаясь над мутной водной силой. Высокие стройные деревья обступили узкую тропинку, лентой обвившуюся вокруг горы. Посреди всей этой природной мощи осторожно прокралась рука человека, оставив где-то на середине пути, среди зелёной жизни, подобие дома. Хотя, даже «подобие дома» для этой жалкой рухляди было бы слишком уж сильным комплиментом. Криво приколоченная дверь еле держится на, подставленных под неё, камнях. Окна, итак принявшие объятия матери-природы, заколочены досками. Прогнившая дырявая крыша, тщетно закрывающая от Богов тот срам, что происходит внутри, вот-вот рухнет, покончив с этим мерзким сооружением, портящим покой горы своим безобразием. Какое существо может жить в столь ужасном месте?
Солнце робко пробирается сквозь щели в забитых окнах и, оставленной на растерзание природы, крыше. Не самый приятный сон нарушен золотом родной звезды. В доме по-прежнему темно, хоть и не так сильно, как в остальное время суток.
– Уже полдень… – устало прошептал Звиракс.
Мужчина, лучшие годы которого явно остались позади, медленно встал с импровизированной кровати, сделанной из, наполовину превратившейся в сено, травы и кинутыми сверху обрывками грязной одежды.
Морской ветер нежно затрепал зелёные листья, вьющиеся на заколоченных окнах. Лёгкий дующий шум пробежался по ушам, пробив мурашки на коже. В тени что-то зашуршало, будто… змея.
– Нашёл всё-таки, сукин сын, – некоторая горечь в постаревшем голосе Звиракса смешалась с облегчением.
В темноте засияло два красных змеиных глаза, пронзающих душу ледяным копьём.
– Звиракс, – зашипело во мраке, – Ты же не думал, что сможешь бегать всю жизнь, особенно, когда… – мерзкая, ехидная насмешка пронеслась призраком в голове, – за твою голову готовы откинуть два добрых мешка золота.
– Твой Орден это золото не спасёт, – сердитый голос вылетел в темноту.
– Тебя-то уже точно ничего и никто не спасёт, – даже с другого конца дома был слышен металлический шорох, будто кто-то закопошился в ящике с гвоздями.
Из тени выползло нечто. Длинный широкий хвост извивался на полу змеёй, зеленовато-песчаные чешуйки расползлись по всему телу. Треугольное лицо сильно напоминало человека, не считая вертикальных зрачков и отсутствия привычных, для людей волос, вместо которых повисли длинные отростки, похожие на лысые собачьи хвосты, только куда более толстые. Змеиный язык скрылся за тонкими губами, жабры, как у рыбы, расположились на гладких щеках. Одна пара рук, совсем как у человека, засверкала короткими бронзовыми ножами.
– Твоё время скоро придёт, медуза, – Звиракс твёрдо глядел в красные глаза, – помни об этом.
Резкое движение чешуйчатой руки заставило воздух засвистеть металлом. На короткое мгновение бронза отразила яркие лучи Солнца, после чего, с чавкающим хрустом, скрылась в шее и груди исхудавшего постаревшего мужчины. Алое море брызнуло фонтаном изо рта Звиракса, освобождая дорогу бурному горному потоку, рвущемуся изнутри. В горле забулькала уходящая жизнь, силы окончательно оставили это замученное тело, ноги подкосились, с грохотом уронив мужчину в грязь. Багряный бассейн разлился по неровному земляному ковру, давно потерявшему свой первоначальный вид пола.
Медуза подползла, раскидывая хвостом побитую посуду на полу, к неряшливому безжизненному телу. Рука достала из ножен на пояснице двухсторонний изогнутый кинжал. Материалом явно была не бронза, серовато-белый цвет клинков тому свидетельствовал.
Начинающая седеть, голова слетела с плеч так же быстро, как тяжёлые мешочки с золотом упали перед хвостом медузы.
– Царь Полидект выражает свою глубочайшую благодарность Ордену Медуз и вам лично, Горгорина, – съёженный старик в голубом хитоне с золотистой узорчатой полоской на поясе слегка склонил голову.
– Не сомневаюсь, Ферапонт, – с некоторым ехидством прошипела медуза, – Надеюсь, его благодарности должно хватить, чтобы ваше гостеприимство не закончилось за пределами этого дворца. Я бы хотела на какое-то время остаться на Серифосе.
– Разумеется, мы не против вашего пребывания на Серифе, – медленно затрещал Ферапонт, – Но, могу ли я…
– Мне нужно повидаться с другом, в моём уме нет ничего дурного, о чём бы вы могли беспокоиться, – перебила Горгорина.
– Ах, ну конечно, тогда, думаю, царь Полидект не будет против видеть вас среди своих гостей на Серифе, – старик склонил голову ниже обычного, растопив голос ещё большей любезностью, – Ваше оружие…
– Да, знаю. Всего доброго и благодарю за гостеприимство, – ядовито прошипела медуза, в очередной раз перебив Ферапонта.
Солнце золотым блюдцем повисло над Серифом. По огромному земляному горбу рассыпались маленькие белые домики, издалека похожие на недавно выпавший снег. Поля на склонах холмов красовались ровными рядами виноградников. Море блестело волнами где-то вдалеке, принося с ветрами свой солёный воздух, освежающий и очищающий разум.
– Неплохо ты на Серифосе устроился, – прошипела Горгорина, наблюдая за городом с балкона, – Никогда бы не подумала, что увижу тебя здесь.
– Сериф куда лучше Наксоса для человека… с моими талантами, – невысокий мужчина, со слегка подзагоревшей, в золотистых лучах Солнца, кожей, медленно подошёл к медузе, встал рядом с ней на балконе, – Здесь душа может отдохнуть и наполнить мысли эмоциями, которые я уже смогу перенести на дифтеру в виде…
– Я поняла, Гектор, ты у нас голова что надо, – перебила насмешкой Горгорина мужчину, – Как там Полифем, навестил его перед тем, как покинул Наксос?
– Полифем… ты не знаешь? – певучий голос Гектора заметно помрачнел.
Красные глаза дрогнули, дыхание стало тяжёлым, будто лёгкие обросли бронзовым панцирем. Душу пронзила молния, уронив сердце в конец хвоста.
– Говори, – со скрежетом выдавила медуза шипящим змеиным языком.
– Его тело нашли… над ним издевались. Кто-то ослепил его и отравил. Неизвестно, от чего именно он умер, от…
– Кто-то?! Неизвестно?! – зарычала Горгорина, – Досифей не видит того, что происходит у него под носом?! – Гектор понимал, что гнев подруги направлен не в его сторону, но всё же, на душе стало неспокойно, – Я найду мразь, которая сделала ТАКОЕ с Полифемом, мне даже награды не будет нужно от того глупца, что зовёт себя царём Наксоса.
– Горгорина… это не всё, – выдавил Гектор, проглатывая голос, – Досифей ничего не сделал, потому что… он приказал выселить с острова всех нелюдей, а на несогласных объявил награду серебром и золотом.
Вертикальные зрачки сузились до прямых линий, ноздри распухли, как почки кипариса в период расцвета. В груди взорвался вулкан, выбивший горячий пар в голову. Чешуя затвердела, выпрямив хвост.
