Пролог
«Не хочу учиться, хочу жениться!» – заезженной пластинкой крутилось в голове, пока я растеряно смотрела на списки к отчислению, вывешенные возле родного деканата. «Оксана Ивановна Темная» – значилось третьим пунктом. И я смотрела на белый листик с несколькими именами студентов нашего филологического, смотрела в упор, но все еще не могла поверить, что умудрилась так вляпаться. Всегда ведь можно было осенью досдавать! Всегда! Что за чертовщина?
– Но нам же говорили, что осенью можно все хвосты сдать! Меня отец убьет! – озвучивая мои мысли, послышался голос товарища по несчастью, Гришки Семенова, который учился на моем потоке. Он стоял возле списка красный, взъерошенный, и явно не верил в происходящее. Нижняя губа его обиженно дрожала, будто он сейчас расплачется.
– И что теперь? – я облизнула пересохшие губы, представив себе позорное возращение в родной поселок. Ну вот, съездила в мегаполис, покорила большой город! Нет, ну почему я еще весной не собрала волю в кулак и не пересдала этот проклятый фольклор? Преподаватель был не слишком строгий, можно было понадоедать… нет, решила отдохнуть! Решила, что в сентябре все сделаю – в прошлом году некоторые студенты до октября ходили со своими прошлогодними хвостами! Там, наверное, были свои условия, сроки…
– А мы пропустили дату пересдачи, лохи печальные, на две недели и три дня, – хмуро сказал третий из расстрельного списка – Адам Логвинов, сынок какого-то профессора с юга. Парень приехал поступать в этот университет по давней семейной традиции, вот его-то уж точно по голове не погладят в родном Краснодаре.
– Как пропустили? – охнула я, повернувшись к Адаму. Ощутила, что меня бросило в краску, как всегда при виде него – высокий брюнет с пронзительными синими глазами вызывал сердечный трепет у всей женской части нашего потока. И я, конечно, не была исключением. Адам прежде даже отвечал мне взаимностью, и именно он был причиной того, что я забила на несданный предмет – гулять по ночному городу с самым красивым парнем универа было, конечно, прикольнее, чем фольклор по дальним селам собирать!
Правда, теперь ни парня, ни экзамена, ни диплома, судя по всему. Адам вчера заявил, что сомневается в своих чувствах и хочет взять паузу в наших отношениях. Впрочем, я даже догадывалась о причине сомнений – к нам в группу пришла новенькая девчонка, Анька Степанова, длинноногая блондинка с пухлыми губами и незабудковыми глазами. Адама видели с ней за пару дней до нашего расставания, но я не поверила, решила, что это сплетни – многие завидовали, что этот шикарный экземпляр достался мне, даже пытались нас поссорить. Всю ночь я рыдала, вспоминая наши свидания, и даже пару раз набирала номер, который знала наизусть, но в последний момент сбрасывала звонок. Так что выглядела я не слишком презентабельно, и это сейчас было поводом для дополнительного расстройства – глаза опухли и покраснели, лицо отекло… В общем, самое то, чтобы попасться на глаза бывшему парню!
– А вот так, надо было чаще на лекции ходить, а не… – пробурчал Адам тоскливо, не глядя на меня.
Что «не» он продолжать не стал. Впрочем, и так понятно – не гулять по клубам, а потом спать до обеда.
Я, не говоря больше ни слова, поплелась на первый этаж, опустошенная и совершенно не понимающая, что делать. Хотелось утопиться и больше никогда не видеть ни университет, ни Адама, ни этот дурацкий фольклор! Поймала в зеркале, висевшем на колонне, свое отражение, всмотрелась в покрасневшее лицо, заправила длинную светлую прядь за ухо – волосы мне всегда было тяжело уложить, и сейчас они торчали во все стороны, потому что я не успела их утром привести в порядок. На автомате достала яркую помаду и подкрасила губы, хотя это не спасло ситуацию, а даже усугубило – на бледном лице алая помада смотрелась так, будто я упырица какая, и сейчас только позавтракала человечинкой. Зеркальный двойник был испуган – еще бы, не каждый день из университета выгоняют!
И парень тоже бросает не каждый день.
Вот если бы мы с Адамом были вместе, наверное, всю эту историю с отчислением легче было бы пережить – ведь, в конце концов, всегда можно восстановиться… просто целый год будет потерян.
Но ведь все еще можно решить, да? Ну не может быть, чтобы не было выхода! Можно купить этот экзамен – через методиста на нашей кафедре, говорят, и черта лысого можно достать, не то, что допуск к осенней сессии!
И я зажмурилась, мысленно попросив всех богов и демонов дать мне шанс исправить ситуацию. Пообещав сделать все, что угодно – лишь бы остаться в университете. Такого желания учиться у меня еще не было! Правильно говорят – что имеем, не храним… даже Адам и его синие глаза не были сейчас так важны, как диплом филолога, который улетал, махая воображаемой ручкой.
– Ты чего такая смурная? – подлетела Светка, первая наша красавица – чернявая, высокая, с томным взглядом и яркими большими губами, которые подкачивала каждый год. Она была удивительно хороша. И так же удивительно одинока – впрочем, с ее сложным характером это закономерно. Светка была не только красива, но и капризна.
– Да меня, кажется, выгоняют… – пробормотала я.
– Оксанка, как это… – она охнула, порывисто обняла меня. – Как это?.. Быть такого не может!
– Так это, может, как видишь… пойдем в общагу, что-то мне нехорошо. Голова разболелась…
Но до общежития мы так и не дошли. Вернее, я не дошла. Переходя дорогу, умудрилась подвернуть ногу и свалиться прямо под колеса летевшего в сторону центральной площади автомобиля.
И единственное, о чем я успела подумать, прежде чем меня поглотила тьма, что даже под машину хорошую я попасть не смогла. Какой-то жигуль раздолбанный!.. Неудачница!
Глава 1
Удивительно, но у меня ничего не болело. Я лежала с закрытыми глазами на какой-то мягкой кровати, чувствуя, что укрыта одеялом – мягким и приятным на ощупь. Наверное, в больнице. Правда, память подсказывала, что не бывает там таких перин, да и вместо одеяла выдают нечто колючее, от чего потом кожа у меня краснеет и чешется. Не любила, в общем, я больницы. Да и кто их любит? Медленно приподняв ресницы, я осмотрела комнату – деревянный сруб, как в наших деревнях ставят, мебель тяжелая, добротная, очень странная на вид, на стене напротив – окно. Со ставнями резными. Увитое при этом плющом с мелкими белыми цветами. Это в каких таких больницах подобные домики у нас? Я приподнялась на локтях и настороженно обвела взглядом комнату, будто сошедшую с полотен живописцев века эдак девятнадцатого.
Почему-то стало страшно. А если меня похитили? На органы, например, разрежут… Хотя стоп, тогда я бы в каком-нибудь морге очнулась. Или подвале. Зачем меня в такое крутое экопоселение отправлять?.. Голова закружилась, и я опять рухнула на удивительно мягкие подушки.
