Лиза не согласилась, а потом согласилась, когда Олег предложил отпраздновать их знакомство в кафе. Конечно, они даже и предположить не могли чем закончится этот поход.
– Вообще надо было остановиться на уйгурском ресторане! – вредничала Лиза, небрежно рассматривая меню.
Ее светлые волосы отливали в солнечных лучах, что тянулись с окна. А на плече у нее покоилась коса, которая была в тени.
– В жизни необходимо что-то менять! – остужал ее пыл Олег и улыбался одними глазами.
В уйгурском ресторане им порядком наскучило. Там подавали много разных блюд, но идти туда стоило только за мантами. Нужно было взять штук 5—8, в зависимости от выносливости, и насладиться ими, съедая один за другим. Но это они могли сделать и дома, а хотелось праздника.
Кафе Мацони, легкого типа, было расположено на склоне Александровского холма, над Обью, недалеко от речного вокзала. Обслуживание и блюда не впечатляли, но цены были приемлемые.
– Н-да! Ресторанчик так себе, – вздохнула Лиза.
– Народу много, – согласился муж. – А так, неплохо. Отличный обзор.
С окон открывался вид на город, лежащий в низине. За дореволюционным зданием ведомства Кабинета Его Императорского Величества, сковала Обь помпезная Михайловская набережная. На ней возвышался памятник Александру III в окружении чугунных столбов и пушкинских фонарей, а у самой реки возвышались: колесо обозрения и аттракционы Горки Джотаро.
Олег с Лизой жили уже двенадцать лет, но детей завести не удавалось. Это тяготило молодого человека. Ему уже стукнуло тридцать три, а они не расставались, что-то притягивало их больше, чем отталкивало. С Лизой было удобно, она была хорошая хозяйка, нежная и приветливая и полностью заменила безвременно ушедшую маму Олега, которая воспитывала его одна.
Они сидели не на открытой площадке, которая ремонтировалась, а внутри. Это было недалеко от кухни, из которой доносились вкусные запахи готовящейся еды. Теплый ветер шевелил прозрачные шторы, защепленные по бокам. За стенкой собирали в ведро разбитую посуду и кого-то отчитывали.
Официант, с видом статского советника, принес красного терпкого вина, которое оказалось на редкость приятное, и мясо по-грузински в остром красном соусе. Все было хорошо, но народу в кафе действительно было много. Все столики были заняты сосредоточенно жующими, говорящими людьми и это напрягало.
Особенно досаждала многочисленная компания у окна. Она уже в третий раз заказывала пиво. Градус участников повышался и крики оттуда нарастали, забивали негромкую музыку, но работники Мацони не делали замечания молодым людям. Может для них был важен план или они ждали большие чаевые. Посетители с соседних столиков только оглядывались на громкие выкрики подвыпившей кампании и кривились. Вдобавок, недалеко от них сел молодой мужчина. Он был с большой собакой, сенбернаром, которую спрятал под столом. Видимо он был завсегдатаем или бывшим работником Мацони. Все его звали по имени и делали вид, что не видят собаки под столом. Это было неприятно, хотя собака была очень смирная.
Олег не то, чтобы не любил собак, но это панибратство с владельцем собаки – было все-таки неуважением к другим посетителям. Хозяин втайне подкармливал собаку, а она мотала хвостом так, что дыбилась их скатерть и позванивали ложки. Конечно, при любых других обстоятельствах, Олег бы не обратил на это внимания или отнесся благосклонно, но не в этот раз. «Вполне можно было привязать ее у входа!» – думал он. Они пришли наслаждаться, отдыхать, а приходилось молчать. Делать вид, что ничего не происходит.
Пребывая в таком настроении и навинчивая себя, и понимая, что может не совсем прав, Олег, извинился перед Лизой и вышел покурить.
– Надо развеяться на свежем воздухе.
Лиза вздохнула и развела руками.
– Давай уж! Только не долго, – и осталась за столиком одна.
Пирамидальные туи окаймляли аккуратно подстриженную траву, а шума машин с Большевистской практически не было слышно. Олег по-партизански свернул с каменной дорожки и сократил путь. Стриженый газон мягко пружинил, глушил шаги и вызывал успокоение. Он удобно сел на лавочке, чтобы видеть выходящих; так он сразу бы заметил посетителя с собакой или веселую разбитную кампанию.
Сигареты Winston, родом из Северной Каролины, он любил и любил первый щекочущий глоток дыма после большого перерыва, когда по телу растекается сладкая истома. Незаметно кончилась сигарета, солнце припекало, а закуривать новую было не в правилах Олега. Он с неудовольствием, в который раз, взглянул на Мацони и вдруг увидел странную картину. В метрах трех четырех от здания, на траве, появилась необычная рваная полоса земли с гребнями и широкой трещиной.
– Однако! – невольно вырвалось у него и лицо его вытянулось от удивления.
«Ведь десять минут назад я там проходил! – пронеслось у него в голове. – Откуда она могла взяться?» Присмотревшись повнимательней, он поразился тому, что газон у здания и трава, которая была ближе к нему, вели себя странным образом: они перемещались относительно друг друга.
Олег встряхнул головой, как от наваждения. Решил, что ему показалось и вновь уперся взглядом в эту странную полосу. «Нет! Не может быть!» – говорил его разум. А глаза неумолимо фиксировали медленное движение. Это был не оптический обман. Все конструкции Мацони очень медленно сползали вниз по склону и при этом здание оставалось абсолютно неповрежденным. Даже стекла блестели на солнце как ни в чем не бывало.
Олег торопливо встал и быстрым шагом пошел, скорее побежал, вверх по склону. Ему хотелось посмотреть, на правый торец здания. Его глазам открылась необычная картина: там зиял рваный котлован, окаймлённый свежей влажной глиной. Он был в человеческий рост и не менее метра в ширину, и продолжал расширяться, будто кто-то невидимый, громадной лапой, толкал, расширял его вниз по рельефу.
Убедившись, что это оползень, который может разрушить Мацони, Олег опрометью ринулся обратно, прыжком перескочил движущуюся трещину и как на крыльях влетел в распахнутые двери. Он был так возбужден, что не контролировал себя и его крик был громогласен:
– Уходите отсюда! Скорей! Дорога каждая секунда! Скорей!
Посетители и официанты обернулись и посмотрели на него с удивлением. На их лицах читалось плохо скрытое недовольство, а некоторые очевидно приняли его за сумасшедшего. Странно, но никто не сделал попытки стронуться с места. Вдобавок очень расстроенной выглядела Лиза. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего, а глаза уничтожали Олега и готовы были превратить в пепел.
