Разбросав шлёпанцы по бетонному краю арыка, я резво плюхнулась на металлический мостик. Он уже успел нагреться под лучами солнца и был готов делиться со мной своим теплом. Удобно пристроившись, я замерла и, затаив дыхание, резко опустила ноги в обжигающую холодом воду арыка. Он брал своё начало с пломбирно-снежных вершин тянь-шаньских гор. Мои движения ног поднимали вверх водные брызги, и они превращались в радужных букашек. Капли-букашки разлетались в разные стороны, а часть из них «садилась» мне на лицо и волосы.
На улице было тихо, облака бесшумно кочевали по небу, иногда доносились голоса прохожих и шум проезжающих автомобилей. Моя подружка освободится только к вечеру, ведь на селе всегда дел хватает: грядки прополоть, корову выпасти, кур накормить. Но я городская, мой удел – отдыхать, набираться сил и хорошо кушать. А я и кушаю. Вчера баба зарубила молоденького петушка и приготовила зелёный борщ. Кисленький такой, с яичной паутинкой. Ложка, ещё одна… Да мясца побольше, побольше в рот! Вкусно!
Позже, когда баба решила деда накормить обедом, кинулась, а мяса-то нет! Борщ есть, а мяса нет.
– Ты что, целого петуха съела? – удивлённо спросила она меня.
Я не знала правильного для неё ответа, поэтому пробурчала невнятное «угу».
– Одна? – вновь удивилась баба.
Ничего лучше не придумав, я снова «угукнула» ей в ответ. Баба развела руками и молча повернулась к кастрюле с борщом.
«Неужто думает, как спрятать от меня петухов?!» – тревожилась я.
Но сегодня утром баба снова решила, что мне надо «хорошо кушать». И поближе подвинула мне миску с варёными яйцами, пиалу с чаем и малину, посыпанную сахаром. Ух, выдохнула я, не спрячет она от меня петухов, не спрячет!
Долго болтать ногами в холодной воде было не интересно, да и тепло мостика уже не прогревало, а обжигало. Почёсывая поджаренные красные ляжки, я направилась домой.
Во дворе стояла старая раскладушка, каждое утро баба раскладывала на ней перину – просушить после зимы. Завалюсь-ка в её мягкую негу и почитаю, мне же надо сил набираться.
Читать, хрустя яблоками, куда интересней, и я вприпрыжку направилась в сад.
Дед, как всегда, крутился на своём рабочем месте. Вот и сейчас он тщательно наносил кисточкой жидкую резину на дырявую камеру КАМАЗа.
– Деда, тебе помочь? – наблюдая за его движениями, спросила я. Вот бы разрешил помазюкать! ⠀
– Позже, беги, поиграй пока. Я позову, – ответил мне дед, не отрываясь от своего дела. Подумав, я решила, что «позже» тоже хорошо. Встав на носочки, чмокнула его в щеку и тут же почувствовала знакомую смесь запахов – мазуты, жидкой резины и солярки.
А сад жил своей летней насыщенной жизнью. Пчелы и шмели делили между собой пыльцу, скворцы лакомились спелой черешней, «молодая гречанка» орешина горделиво показывала солнцу свои первые орехи. А чуть левее от неё стояла она – «лимоновка». Так ласково называл яблоневое дерево «лимонку» мой дед.
