Ксения Спынь - Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2

Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2
Название: Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2"

Этот мир – другой. Нет, он не населён диковинными существами и канувшими в Лету народами: здесь лишь такие же люди, как мы. Можно считать его пространством сна, грёзы, где засевшие в памяти фигуры и приметы времён смешались в причудливый узор, иногда так похожий на нашу явь. Или попыткой пробраться на другой уровень – туда, где живут страхи, надежды и мечты. Или просто иным миром, в котором искривлённо отражается наш.Действие второй книги разворачивается спустя восемьдесят лет после финала «Идола», но почему так упорно всплывают тени прошедшей эпохи? Шестнадцатилетней Лаванде, втянутой в события помимо своей воли, придётся искать ответы.

Бесплатно читать онлайн Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2


Чёрные фары у соседних ворот,

Лютики, наручники, порванный рот.

Сколько раз, покатившись, моя голова

С переполненной плахи летела сюда,

ГдеРодина.

ДДТ, «Родина»


Ein Tänzer der die Stille wählt,

Geschichten, die man stumm erzählt,

Ein Feuer das nicht brennen will.

Der Traum von Freiheit irgendwann,

Die Schuld, die man ertragen kann,

Ein Licht das in der Nacht zerfällt.

Mantus, «Labyrinth der Zeit»>1

1.

День только занимался. Над перроном носилось гомонящее визгливое многоголосье, сотни ног мелькали туда и сюда – сталкиваясь, наступая друг на друга и исчезая.

Лаванда сошла с подножки вагона на ровно уложенную, но уже покоцанную плитку, неловко дёрнула за собой чемодан на колёсиках.

Город оглушил, и она остановилась было в растерянности, но толпа позади, кажется, была этим очень недовольна. Лаванда уловила ропот и поспешно двинулась вперёд. Наверно, тут всегда надо идти куда-то. Наверно, тут нельзя стоять на месте.

Её ещё покачивало после нескольких дней поездной тряски. От чемодана, похоже, отломалось одно колёсико, и он то и дело норовил завалиться набок. Лаванда упрямо не обращала на это внимания и, не поднимая глаз, шла вперёд. Удобнее всего было ориентироваться по жёлтой ограничительной линии по краю платформы: она была постоянна и не давала сбиться.

Вокруг толклись люди – люди, и люди, и люди. Так много людей. Обойти их было невозможно, но все они в итоге как-то огибали Лаванду сами и исчезали за спиной. Иногда от них долетали обрывки фраз – всё так же крикливо, а то и со злостью. Злости вообще было много. Она металась в воздухе между людьми и тоже не находила выхода. Впрочем, Лаванда не прислушивалась ни к ней, ни к отдельным словам.

Ещё одна тень выросла перед ней и почему-то не захотела сдвигаться и исчезать, как все остальные. Лаванда остановилась, упорно не поднимая взгляда, в надежде, что этому кому-то надоест и он освободит ей путь.

– Ну здравствуй, сестрёнка, – сказал сверху голос.

Лаванда подняла голову. Перед ней стоял высокий – намного выше её – молодой человек с тёмными щетинистыми волосами и странной безадресной насмешкой в чуть прищуренных глазах.

– А ты выросла, – добавил он.

Лаванда пригляделась, и смутно знакомые черты сложились наконец в единое целое: изумлённо она вспомнила, где раньше видела этого человека.

– Феликс!

Он улыбнулся и протянул ей руку:

– Добро пожаловать в Ринордийск.

2.

Феликс был её двоюродным братом и был на одиннадцать лет старше Лаванды. У неё со всей яркостью сохранились детские впечатления от этого человека, но они с Феликсом не виделись очень давно. Один раз он приезжал ненадолго в Юмоборск и попутно успел охаять этот город, который, хоть и не отличался ничем особенным, как все новострои, но для заполярного пункта держался очень достойно. (Лаванда, впрочем, не обиделась тогда: не сказать, чтоб она сама когда-то любила Юмоборск. Город был хорош, но чужд ей).

Они довольно быстро оставили позади центральные проспекты – необъятные и грандиозные – и шли теперь по улицам, всё ещё широким, но попроще, – из центра те расходились к окраинам. Прохожие здесь попадались только изредка, и можно было разговаривать, не перекрикиваясь через чужие головы. Феликс (будто джентльмен!) сразу же перехватил у неё чемодан и теперь легко катил его по тротуару, притом умудрялся даже не заваливать набок, несмотря на сломанное колёсико.

– Так зачем всё-таки ты меня вызвал сюда? – Лаванда вспомнила про телеграмму.

– Ну, – Феликс махнул свободной рукой, – когда стало понятно, что расселять вас будут по соседним деревням, я подумал, а с какого, собственно, фига? Почему я не могу взять тебя сюда, в Ринордийск, раз уж мне повезло тут жить? Конечно, могу. Зачем же в таком случае тебе связываться со всеми этими аварийными амбарами, пайками по карточкам и прочей прелестью отечественной эвакуации…

– Но это, наверно, создаст тебе трудности, – заметила Лаванда.

– С чего бы вдруг? Я живу один.

– Не в этом дело. Не только в этом, я хотела сказать, – последние реплики отчего-то смутили её, а тут ещё надо было думать, как бы поаккуратнее выразить словами простую мысль: «тебе ведь придётся содержать меня».

– Я же нигде не смогу работать, – сказала Лаванда и прибавила тихо. – Я ведь даже не доучилась толком.

Феликс вдруг задумался, будто эти сведения были для него новостью.

– Мм, об этом я не подумал. Сколько тебе? Семнадцать?

– Шестнадцать.

Она помолчала, затем пробормотала осторожно, чтоб чисто информационную фразу не приняли за чёрную неблагодарность:

– Вроде бы эвакуантов обещали приписать куда-нибудь в экстренном порядке, но это же по спискам. А по спискам я где-то там, в Иржице…

– С этим тоже не надо связываться, – перебил Феликс. – Знаем мы эти приписки. Тихий ад.

Пока Лаванда раздумывала, не спросить ли, что именно он знает про приписки и как выглядит тихий ад, Феликс улыбнулся и перебил уже сам себя:

– Ничего, средства у меня есть, нам вполне хватит и на двоих. В крайнем случае… Да много есть вариантов. А ты, что касается школы… Сейчас дёргаться уже всё равно нет смысла, а к осени решишь сама, как тебе лучше – закончить эти полтора класса или там колледж какой-нибудь… В общем, на подумать у тебя ещё почти вся весна и целое лето.

– Угу, – кивнула Лаванда.

По правде говоря, ей едва ли хотелось что-то из этого выбирать, да и просто думать сейчас об этом. Вот бы не приходилось вообще никуда ходить, заниматься какими-то делами этого мира и своей маленькой, прозрачной до невидимости жизни: тогда можно было бы только грезить наяву, только сидеть заворожённо и вглядываться в проплывающие образы нездешних миров – она называла их сферами, потому что они были такими обширными, безграничными, что едва ли находились только в её голове. Да они просто не поместились бы там. Где они – Лаванда никогда не задумывалась. Может быть, где-то за небесами – далеко-далеко, куда не может проникнуть телесный человек собственной персоной. Если бы не приходилось отвлекаться от них, от тихого счастливого созерцания, на дела повседневности, ворчливо требующих всей ответственности. Но так можно было только очень давно – так давно, что, может быть, и никогда.

Но, по крайней мере, можно не думать о делах сейчас – когда вокруг всё внове и занимает всё внимание. В воздухе ещё висели остатки утренней дымки. Солнце, проходя сквозь них, распадалось песчинками, и из-за этого улица немного искрилась. Дома – не особо высокие, но длинные – выстраивались по обе стороны, справа и слева, и тянулись вдаль, туда, где улица, вдоволь наизгибавшись горбами, сливалась в одну точку.

– Если ты не замёрзла, пойдём пешком? – предложил Феликс. – Не люблю транспорт.

– Нет, тут тепло.


С этой книгой читают
Четыре девушки решают выехать за город на выходные, чтобы «немного развеяться в эти непростые времена». Проще не стало, и есть теперь только одна дорога через кошмар – всё дальше и дальше.
Этот мир – другой. Нет, он не населён диковинными существами и канувшими в Лету народами: здесь лишь такие же люди, как мы. Можно считать его пространством сна, грёзы, где засевшие в памяти фигуры и приметы времён смешались в причудливый узор, иногда так похожий на нашу явь. Или попыткой пробраться на другой уровень – туда, где живут страхи, надежды и мечты. Или просто иным миром, в котором искривлённо отражается наш."Междустрочья" – это своеобра
Если долго бродить по той границе, где наша реальность перетекает в фантасмагорию, однажды натолкнёшься на… то ли слегка сказку, то ли слегка антиутопию, то ли одно и другое, вместе взятое. Что теперь делать – в ней ли, с ней? Ну… варианты возможны.Городская и гражданская лирика в призме сюра и снов разума. В книгу вошли сборники «[P.M.] ПостМортем», «Злые стихи» и «2022: Ein Wiegenlied aus Ohnmacht und Gewalt».
В книге представлены 18 рассказов современных костромских авторов, членов Союза российских писателей, об участниках Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., о труде в тылу, послевоенной мирной жизни, об армии и Вечной Памяти о Великой Победе. Книга предназначена для широкого круга читателей.
О любви немало песен сложено, а они рождаются и рождаются в потаенных уголках души и несут людям романтику и радость неповторимой связи слова и мелодии… Трогательные и трепетные, искренние и нежные песни о главном – о любви! Никогда не иссякнет родник вдохновения, глубокий, как море… Бесконечный, как вечность…Немало песен уже получили путевки в жизнь и вы, дорогие читатели, можете их послушать на Youtube.Желаем приятного прослушивания!
Книга повествует о женщине, которая после излечения от онкологии обнаружила у себя способность рисовать. Её талант высоко оценивают профессионалы. Она пытается понять, как происходит, что она может создать на бумаге образы, рождённые её мыслями. Хирург, спасший ей жизнь, признаётся ей в любви, она не безразлична к нему, но любит мужа и не представляет жизни без него. Когда болезнь вновь возвращается, она верит, что два любящих человека сделают вс
Раиса живёт в Царстве Белого Клыка и учится в университете. Однажды она встречает человека, который обучает её игре в шахматы. Она и не предполагает, как это занятие изменит всю её жизнь…
Красота, как известно, требует жертв. И немалых. Таисия Перова, мечтая о большой и чистой любви, попала в западню, ловко подготовленную ее лучшей подружкой Надеждой. Та принесла подругу в жертву, записав ее на курсы обольщения, где из простушек и дурнушек делали роковых обольстительниц, сражающих импозантных мужчин одной лишь силой взгляда. Тася, как примерная ученица, стала прилежно посещать занятия и даже выбрала «объект» для тренировки. Вот то
Единственный поцелуй может стать последним!Семнадцатилетняя Лайла выросла в семье Стражей – могущественной расы горгулий, охотников за демонами. Однако сама она только наполовину Страж. Вторая ее часть – демоническая – досталась ей в наследство от матери, могущественной Лилин.Как и Лилин, Лайла обладает смертельной способностью забирать душу у тех, у кого она есть. И красавец Зейн – ее названый брат, друг и защитник, в которого она влюблена с дет
Неожиданная находка в семейном архиве побуждает петербургскую студентку начать расследование, в котором ей помогает молодой журналист из Латвии. Шаг за шагом им открывается хроника превращения талантливого летчика в кровавого палача, а скромного учителя истории – в одержимого местью охотника за нацистскими головами. Каково это – узнать, что твой прадед, национальный латышский герой, на самом деле лично командовал расстрелами евреев во время войны
Афганистан. Конец войны советских войск с моджахедами. Спецназ наводит порядок в примыкающей к Пакистану провинции Кунар. Во время погони за «стингерами» Кондратий Львович Зарубин, потомственный казак и без пяти минут капитан спецназа, попадает в ловушку. После взрыва в блиндаже, начиненном взрывчаткой, его дух переносится в прошлое.Очнувшись, он обнаруживает, что живет теперь в чужом теле. Здесь его называют Евпатий Коловрат. Он боярин и военача