У Софьи Перовой имелось три жизненно важных правила, которым она никогда и ни при каких обстоятельствах не изменяла.
Первое правило – вынесенное ею из детства вместе с колыбельной и сказками про Карлсона: никогда не разговаривать с незнакомцами.
Правило второе – очень удачно помогающее ей избегать проблемных ситуаций в жизни: никогда не совать нос в чужие дела.
И правило третье – очень плавно вытекающее из первых двух: никогда и ни при каких обстоятельствах не позволять навязывать себе ненужных ситуаций.
Руководствуясь этими правилами, Софья Перова беспроблемно дожила до двадцати четырех лет и через неделю готовилась встретить свое двадцатипятилетие.
– Сонечка, нужно купить еще майонеза! – беспокоилась ее мама, Вера Ивановна Перова, детский врач их районной поликлиники. – Вдруг Стуколовы нагрянут… И сыра мало, кажется. Ты как думаешь, детка?
Детка никак не думала. Детка была абсолютно и безмятежно счастлива в лоне любящей ее семьи. Она знала, что мама сделает все правильно. Папа ей поможет. И первого ноября – в день ее рождения – стол будет ломиться от яств. И гостей будет полон дом. И будет много подарков и искренних теплых слов в ее адрес. А потом они останутся втроем: она, мама и папа. Будут долго разбирать подарки. Потом начнут убирать со стола. Папа расставит тарелки в посудомоечной машине – его подарок маме к годовщине их свадьбы. А Соня с мамой накроют свое собственное застолье не в гостиной, а уже в кухне.
Они рассядутся каждый на свое место. Папа в самый угол, под кашпо с пышными гроздьями полосатой традесканции. Мама рядом с ним. А Соня напротив них, таких родных и любящих друг друга, и прежде всего ее – свою единственную дочку. Они будут пить чай с оставшимся от торжества тортом и долго и мило беседовать.
И Соне будет так хорошо, тепло и уютно с ними рядом. Так мирно и надежно, что захочется сладко замурлыкать, уткнувшись в их родные плечи. У нее, кстати, с раннего детства ощущение счастья было именно таким: теплым и уютным. Все свои двадцать пять неполных лет она прожила, укрывшись родительской заботой и любовью, словно огромным пуховым одеялом, из-под которого не хочется высовывать нос ни при каких обстоятельствах…
Все это будет уже через семь дней. Пять дней рабочих и два выходных. И в следующий понедельник… Уже в следующий…
– Перова! – визгливый голос Татьяны Ребриковой, старшего программиста из отдела АСУП, вывел Соню из благостных мечтаний. – Что там с компьютером из материального отдела? У них сроки по квартальному отчету летят ко всем чертям, а ты в окно таращишься! Чего ты там всякий раз находишь интересного, не пойму!
Где ей было понять – взнузданной жизненными проблемами тетке в потном измятом форменном халате – правильную и нежную Софью Перову! И не увидит она никогда за окном того, что видит Софья. Потому что мысли ее постоянно заняты тем, как не опоздать сегодняшним вечером на электричку, а перед этим успеть обежать все магазины, заскочить к больной матери и оставить ей продуктов на день-другой. А потом тащиться еще километров сорок в переполненном вагоне и выходить в темную осеннюю слякоть с сумками наперевес. Притащить затем их в свой крохотный домик в пригородном поселке и тут же кидаться к плите, и начинать стряпать ужин на сегодня и завтрак с обедом на следующий день для мужа и сыновей…
Нет, такие женщины никогда не увидят в нежном трепете последнего кленового листа за окном ничего романтического. Скорее посетуют на то, что сейчас этот самый лист сорвется с озябшей ветки и непременно прилипнет к окну и останется там до заморозков. А потом тут же забудут о нем, с головой окунувшись в рутину повседневных дел.
Софья Перова никогда не позволит жизни совершить с собой подобные метаморфозы. Она не станет делать химических завивок, как Татьяна Ребрикова, и никогда не будет носить измятый, пахнущий потом халат, потому что так удобно и не требуется дополнительных усилий на то, чтобы выглядеть прилично. Она не станет носить с собой в сумке бутербродов с домашним салом и колбасой и вонять ими потом на весь кабинет. И уж, конечно же, она никогда не выйдет замуж за такого неудачника, как муж Татьяны.
Самого его Соня никогда не видела, но наслышана была предостаточно. И то, что девушка слышала, ее страшно изумляло. Нет, ее избранник не будет вынужден искать работу по полгода, а потом тут же увольняться только из-за того, что кому-то не понравились его старые нечищеные ботинки. И уж, конечно же, ее будущий супруг не позволит ей жить в таком захолустном местечке и в таких условиях, в которые загнал свою семью муж Татьяны Ребриковой.
Вообще-то Соня против своей начальницы ничего такого не имела. Просто достаточно часто соприкасалась с ней в процессе своей трудовой деятельности, гораздо чаще, чем с другими женщинами в их управлении, потому и внимание ее акцентировалось исключительно на ней. А что до других… До других ей просто-напросто не было дела. В предпраздничных вечеринках она участия никогда не принимала, поспешая домой к маминым пирогам и задушевным папиным беседам. На откровенные ухаживания коллег по работе она недоуменно пожимала плечами. А для того, чтобы с кем-то сблизиться просто на дружеской ноте, у нее не хватало ни времени, ни желания.
– Софья! – голос начальницы ударил по барабанным перепонкам. – Иди сюда немедленно!
Перова выбралась из своего рабочего закутка и, красиво переступая аккуратными ступнями в дорогих, ручной работы ботиночках, поспешила на зов.
– Если звонят из материального, то скажите, что у меня все готово, – поспешила опередить Татьяну Ребрикову Соня, покорно склоняя головку к правому плечу. – Уже несу.
– Хорошо, хорошо, – Татьяна замахала нетерпеливо в ее сторону кипой каких-то бумаг. – Черт знает что! Никому ничего поручить нельзя! А я двужильная, что ли? Ты бы хоть напомнила мне…
Соня была девушкой глазастой и в бумагах без труда узнала оплаченные счета за новое оборудование для компьютерного зала, который собирались запустить в эксплуатацию к Новому году. Она к тому же еще была и сообразительной девушкой, поэтому также с лету поняла, что у ее начальницы за проблема.
Проблема заключалась в рассеянности Татьяны. И скорее даже не в рассеянности, а в ее внутреннем неприятии нудной возни с различными бумажками. Программистом Татьяна была от бога, а вот делопроизводителем – никаким. Видимо, счета были принесены из канцелярии еще на прошлой неделе. И были положены ей на стол, где и пролежали невостребованными несколько дней. Сегодня, очевидно, вопрос об оборудовании, так и не полученном со склада, был поднят на селекторном совещании, и Татьяна опомнилась.
