Разговор зашел о неустановленных и оставшихся безнаказанными преступлениях. Все высказывались по очереди: полковник Бантри, его приятная жена, Джейн Хелльер, доктор Ллойд и даже почтенная мисс Марпл. Только один человек не участвовал в разговоре, хотя, по мнению большинства, ему единственному было наиболее уместно сделать это. Сэр Генри Клиттеринг, отставной комиссар Скотленд-Ярда, сидел молча, подкручивая усы – или, вернее, поглаживая их, – и слегка улыбался: казалось, собственные мысли забавляли его.
– Сэр Генри, – наконец не вытерпела миссис Бантри, – раз вы молчите, задам вам вопрос. Много ли преступлений остаются безнаказанными?
– Миссис Бантри, вы имеете в виду газетные заголовки «Скотленд-Ярд вновь объявляет розыск» и перечни, которые следуют за этим?
– Я полагаю, что это очень малый процент от общего числа преступлений? – заметил доктор Ллойд.
– Да, это так. О сотнях раскрытых преступлений и понесших наказание преступниках редко сообщают, о них не трезвонят. Но ведь речь совсем не об этом, не так ли? Говоря о неустановленных и о нераскрытых преступлениях, подразумевают разные вещи. К категории первых относятся преступления, о которых Скотленд-Ярд ничего не знал и о совершении которых вообще никому не было известно.
– Но я полагаю, их не так много? – сказала миссис Бантри.
– Не так много?
– Сэр Генри! Не станете же вы утверждать, что их много?
– А по-моему, – задумчиво произнесла мисс Марпл, – их должно быть немало. – Обаятельная дама почтенного возраста и старой закалки высказала свое соображение совершенно невозмутимо.
– Уважаемая мисс Марпл… – начал было полковник Бантри.
– Разумеется, – прервала его мисс Марпл, – есть множество глупых людей. И их находят, что бы они ни совершили. Но существует немало неглупых людей, и содрогаешься при мысли, что бы они могли натворить, если бы не имели прочных нравственных устоев.
– Да, – согласился сэр Генри, – неглупых людей много. Как часто преступление выплывает наружу благодаря какому-нибудь пустяку. И каждый раз задаешь себе вопрос: а если бы не этот пустяк, узнал бы кто-нибудь о преступлении?
– Это весьма серьезно, Клиттеринг, – сказал полковник Бантри. – Весьма серьезно.
– Да?
– Что значит – да? Несомненно, серьезно.
– Вы говорите, преступления остаются безнаказанными, но ведь это не так. Может быть, они не караются законом, но причина и следствие связаны помимо закона. Говорить, что нет преступления без наказания, – это банальность, и все же, по моему мнению, нет истины вернее.
– Может быть, может быть, – согласился полковник Бантри, – но это не снижает важности… установления… – Он замолчал в полной растерянности.
Сэр Генри улыбнулся.
– Несомненно, девяносто девять человек из ста думают, как вы, – сказал он. – Но, знаете, на самом деле важна не вина, а невиновность. Вот что никак не хотят понять.
– Я не понимаю, – сказала Джейн Хелльер.
– Я понимаю, – сказала мисс Марпл. – Когда миссис Трент обнаружила пропажу полукроны из своей сумочки, то решила, что, скорее всего, это могла сделать приходящая служанка, миссис Артур. Конечно, супруги Трент на нее и подумали, но, будучи людьми чуткими и зная, что у той большая семья, а муж пьяница, они, естественно, не пошли на крайние меры. Тем не менее они стали относиться к ней по-иному – перестали оставлять дом под ее ответственность, когда уезжали, и она это почувствовала. У других людей по отношению к ней тоже возникло предубеждение. И тут вдруг выяснилось, что виновница – гувернантка. Миссис Трент увидела ее через дверь, в зеркале. Чистейшая случайность, хотя я предпочитаю называть это Провидением. И я думаю, это именно то, что имел в виду сэр Генри. Людей в большинстве случаев интересует только, кто взял деньги, а вором, как правило, оказывается человек, на которого никогда не подумаешь, – прямо как в детективах! Ведь вы это имели в виду, не так ли, сэр Генри?
– Да, мисс Марпл, вы уловили мою мысль совершенно точно. В данном случае служанке повезло. Ее невиновность была доказана. А ведь некоторые всю жизнь могут прожить под гнетом подозрения, которое на самом деле несправедливо.
– Вы имеете в виду какой-то конкретный случай, сэр Генри? – поинтересовалась миссис Бантри.
– Собственно говоря, да, миссис Бантри. Весьма необычный случай. Случай, когда мы знали, что совершено убийство, но не имели никакой возможности это доказать.
– Яд, я полагаю, – вздохнула Джейн. – Какой-нибудь неизвестный.
Доктор Ллойд беспокойно зашевелился, а сэр Генри покачал головой:
– Нет, уважаемая. Нет, не загадочный яд стрел южноамериканских индейцев. Если бы это было так! Нам пришлось иметь дело кое с чем гораздо более прозаическим, настолько прозаическим, что не было никакой надежды выяснить, кто преступник. Почтенный джентльмен упал с лестницы и сломал себе шею. Обычный печальный случай, такие вещи происходят каждый день.
– Ну а на самом деле что случилось?
– Кто знает? – Сэр Генри пожал плечами. – Толкнули сзади? Натянули поперек лестницы нитку или бечевку, а потом незаметно убрали? Этого мы никогда не узнаем.
– Но вы ведь не считаете, что это несчастный случай? Тогда что же? – спросил доктор.
– Очень длинная история. Да, мы, конечно, нисколько не сомневались. Но, как я сказал, не было никаких шансов установить, кто же преступник. Доказательства были слишком шаткие. Но есть и другая сторона дела, о которой следует упомянуть. Видите ли, этот трюк могли проделать четверо. Один виновен, а остальные трое не виновны. И если истина не установлена, то на всех четверых падает тень ужасного подозрения.
– Я думаю, уж лучше рассказать эту вашу длинную историю, – сказала миссис Бантри.
– В конце концов, нет необходимости излагать ее со всеми подробностями, – согласился сэр Генри. – Во всяком случае, можно опустить начало. Здесь дело касается немецкой тайной организации «Шварц ханд» – это что-то вроде Каморры[1]. Шантаж и террор. Она возникла сразу после мировой войны[2] и на удивление широко распространилась. Множество людей становились ее жертвами. Все старания властей справиться с ней были безуспешны, так как секреты ее ревностно охранялись, а найти человека, который бы согласился на предательство, было невозможно.
В Англии о ней толком ничего не знали, но в Германии эта организация вовсю разгулялась. «Шварц ханд» полностью прекратила свое существование благодаря усилиям некоего доктора Розена, одно время заметной фигуры секретной службы. Он затесался туда, внедрился в руководящее ядро и, можно сказать, послужил орудием ее уничтожения.
Через некоторое время его раскрыли в «Шварц ханд», и мы сочли разумным, чтобы он покинул Германию, по крайней мере на время. Мы получили о нем сведения от полиции Берлина. Розен приехал в Англию, и я имел с ним личную беседу. Держался он очень спокойно, как человек, смирившийся со своей судьбой. Он не питал иллюзий в отношении своего будущего.
