Четверть – это одна четвертая чего-нибудь. Известно много чего, чем может быть четверть. Например, мерой или единицей времени. Припомните. Спрашивают вас: который час? А вы отвечаете: четверть первого. Или без четверти полдень.
Четверть может быть единицей длины, массы, объема и площади. Или, например, даже четвертушкой, это когда говорят о пузырьке с русским национальным напитком по малым поводам и праздникам. При Иване IV Грозном – царе русском четверть – это части, на которые всего-то и делилось государство Московское. В советские времена понятие «четвертак» имело отношение к деньгам. Это или 25 рублей, или 25 копеек. Или, к примеру, четверть – это всего четвертая часть листа бумаги, четвертинка. Еще понятие четверти есть в музыке и в школьном учебном процессе. Да и мало ли где еще, где можно что-то поделить на четыре. Хлеб, например.
Вот и в этой моей новой книге рассказов есть четыре четверти, или четыре главы, которые составляют единое целое. Книгу этих самых рассказов. Чтобы удобнее было читать. К примеру, не всю книгу целиком, а по частям. При этом каждая четвертая часть книги имеет свое название, свой подзаголовок. Чтобы не только удобнее было читать, но и выбирать, про что читать. Должна же соблюдаться свобода выбора. Ведь выбор всегда должен быть. Выбор автора, выбор читателя, выбор книги, выбор рассказа.
Эта книг моих рассказов уже третья. Чуть раньше вышли «Пятница, 13» и «Зеленые кипарисы». Таким образом, получается уже трилогия. Но, наверное, это еще не все. Пока готовилась к изданию эта книга, появились новые рассказы. Так что быть ли пятикнижию, не знаю, а вот то, что будет четвертая книга рассказов – вопрос практически решенный. Осталось выбрать из того, что написано. Систематизировать. Кое-что переписать. Кое-что подправить. А может, даже и дописать, дополнить.
Предыдущие книги моих рассказов разошлись среди читателей достаточно быстро. Многие просили написать продолжение и даже настаивали, чтобы я не останавливался на достигнутом. Предлагали свои сюжеты из жизни. Рассказали свои истории. Некоторые изложили свои версии того, что прочитали. Причем так, будто это и в самом деле происходило именно с ними, а не с кем-то другим. И потому я решил продолжить.
Тем более что мне как автору, после того как книги вышли из печати, пришлось столкнуться с интересным феноменом. Многие узнавали в героях рассказов себя или своих знакомых. Но, если честно, ни один прототип конкретного рассказа не признал в его герое самого себя. Я-то знаю, кто главный герой рассказа, вернее, кто прототип этого персонажа, а он ни при каких условиях не признает, что он – это он.
Еще один интересный момент с этими рассказами. Ведь они лишь литературный вымысел. В книгах много чего вымышленного, надуманного. Это не научная работа по физике или математике. Однако пришлось столкнуться с тем, что некоторые читатели во все происходящее поверили буквально. Не в образ, так сказать, и не в явление нашей жизни, а в конкретный факт или рецепт действия. Эта книга рассказов не кодекс и даже не свод законов и правил. Это простые зарисовки с натуры. Причем с максимальным стремлением автора сохранить колорит времени, цвет и запах событий. Ведь литературный рассказ – это нечто среднее между сказкой и хроникой того, что уже произошло. И потому нельзя требовать от писателя в рассказе, чтобы к нему прилагался еще и протокол событий. Тем более что даже протокол еще не истина в последней инстанции. И если в деле с протоколом последнюю точку ставит суд, то в случае с литературным произведением последнюю точку всегда ставит читатель, который и выносит окончательный вердикт. У читателя всегда есть выбор. Он прост: читать или не читать? Ну и так далее. Потому буду ждать вашего выбора. На этом пока прощаюсь с вами. Приятного чтения.
С уважением Александр Травников
7 января 2016 года
Никто и никогда не смог бы угадать профессию, которая кормит его уже почти двадцать лет. И он старался, чтобы так оно и было. Но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным. И прокололся он на мелочи. В буквальном смысле этого слова. На копейках. Уже два десятка лет в рваной одежде и с палочкой он работал, хромая на перекрестке. На работу он выходил рано. Часов в восемь. И работал до самого вечера. Пока не стемнеет. Особенно результативными были часы пик, когда машины стояли на светофоре. Он обходил каждую и, протягивая руку, безмолвно просил подать. И подавали. За многие годы он примелькался настолько, что стал неотъемлемой достопримечательностью этого перекрестка. И если спросить тех, кто каждый день проезжал этот перекресток и регулярно подавал просящему мелочь, как он выглядел, то любой бы затруднился это сделать.
Точно так же, как если внезапно спросить человека о том, как выглядит забор, мимо которого он ходит. Забор и забор себе. Чего заморачиваться? Так и с нищим. Нищий – он и есть нищий. Чего напрягаться, запоминать, память напрягать? Дал денег, и забыл. Вперед, по своим делам. Время от времени появлялись конкуренты. Но они не выдерживали работы именно в этом месте. Дороги узкие. Сильно не развернешься. Водители на незнакомых побирушек реагируют по-разному. В общем, наш герой побеждал конкурентов терпением и проворностью. Он уже знал, кто даст, и опередить его с такими знаниями именно этого перекрестка было невозможно. Вернее, убыточно. Подчищал подчистую. После него просить было нечего.
Отработает наш герой смену – и исчезает. В буквальном смысле исчезает. Был нищий – и исчез. Совсем исчез. Как в воду канул. И так быстро исчезал, будто его никогда и не было. Впрочем, и появлялся точно так же неожиданно. Иногда наш герой исчезал на пару дней. А иногда и на месяц. Но с погодой все его исчезновения никак не были связаны. Мог появиться в лютый холод и гололед. А мог пропасть в прекрасный весенний предпраздничный день, когда люди особенно добры и пробки особенно длинны.
А истина всплыла случайно. Шел один любопытный по городу. А возле перекрестка разбросано множество монет. По копейке, по пять копеек. Он и не поленился, собрал. Денег хоть и немного, но человеческий труд все-таки. Да и уважение к каждой копейке. Ведь пока копейка в ходу и пусть на нее ничего не купишь, но порядок есть порядок. А когда порядок, какой кризис? Собрал прохожий горсть копеек серебристых, а тут мимо дворник проходит. Говорит:
