За дезертирство расстрелять
Несколько дней подряд беспрестанно лил дождь, и в лесу было холодно и мокро. Деревья, черные страшные и голые, слабо покачивались на ветру. Дороги окончательно развезло, болота и реки начали потихоньку выходить из своих берегов. Нельзя было понять, какое было время года – ни то ранняя весна, ни то поздняя осень.
Но русскому мужику, здоровому русскому парню, все нипочем. Особенно если его так и тянет на природу, тянет побегать с автоматом наперевес между тонкими березками по чавкающему под ногами мху. Вот и сейчас небольшая группа любителей страйкбола, собравшаяся на опушке леса готовилась к игровым действиям.
Около большой зеленой палатки, одетые в осенний камуфляж бойцы возились со своим оружием, которое на жаргоне называли приводами – проверяли зарядку аккумуляторов, работоспособность бункерных магазинов. Среди них выделялся высокий широкоплечий парнишка лет восемнадцати, Витян, сидя на корточках, он беспечно возился с деталями своего тюнингованного привода разложенными на куске брезента. Маска его валялась рядом в траве.
Из палатки вышел высокий мужчина с рыжими яркими усами лет сорока, со звездочками на погонах. Потянувшись и зевнув, командир осмотрелся, сначала оглядел лагерь, а потом ощупал руками свое снаряжение и, найдя висящий на груди свисток, взял его в рот и издал пронзительный свист.
Витя мигом вскочил на ноги. Играл он не первый раз и знал, что свисток означает команду к общему построению. К общему построению с оружием. На ходу пытаясь собрать автомат, Витя спешно сунул в него аккумулятор и, втиснувшись в строй, изо всех сил пытался захлопнуть крышку ствольной коробки. Китайский привод, имитирующий АК, сдаваться без боя не хотел, но у Витя сил было предостаточно и, закрыв крышку, он быстро повесил автомат на плечо.
Наконец все пять человек, все третье звено построилось и командир, встав перед строем, кратко рассказал о боевой обстановке, которую Витя знал не хуже его. Третьему звену нужно было действовать на правом фланге, в отрыве от основных своих сил. Планы противника были не известны, поэтому действовать решили по проверенной раньше схеме – выдвинуться налегке, совершить марш-бросок до небольшой возвышенности в лесу и закрепиться на ней.
– Приготовиться к бою! – скомандовал командир, и все бойцы, надев маски, почти синхронно передернули затворы.
Не все бойцы, а почти все. Витя, сильный, но беспечный парнишка, хватился искать маску. Но не в траве, ни на куске брезента, где он только что возился с оружием, маски не было. Витя твердо знал, что лишних масок нет, и если он не найдет свою маску, то до игры его не допустят. Он начал метаться и уже хотел рвать траву руками, как увидел свою маску в руках у невысокого паренька в черной разгрузке и черном дорогом шлеме.
– То же мне, боец! – воскликнул стоявший в начале строя парень и кинул Вите маску. – И его еще хотели командиром назначить?! Он даже калаш разбирать не умеет! – парень похлопал по висящему у бедра приводу с многочисленными дорогими обвесами.
Уничтоженный почти в пепел, Витя вернулся в строй и натянул маску. Его разбирала злоба, и он, сжимая кулаки, представлял, как будет мутузить наглого сорванца, только что получившего командирские нашивки и сигнальный командирский револьвер. Но сделать это на глазах у командира означало поставить крест на своей игровой карьере, и Витя, вздохнув, решил выждать подходящего момента. Между тем новоиспеченный командир, Павел, уже отдавал первые распоряжения, и через несколько минут отряд выдвинулся в лес.
Вите все не нравилось. И его дешевенький привод не шел в сравнение с тюнингом Павлуши, и рации у него не было, а отряд, по мнению Витяна, двигался неправильно – нельзя было идти вперед без разведки. Но о мыслях Виктора Павел ничего не знал.
Павел бежал последним, одной рукой придерживая автомат, и постоянно подгонял бойцов, хотя сам бежал медленнее их и скоро начав выдыхаться, приказал перейти на шаг и свернуть с курса, чем вызвал явное неудовольствие Витяна.
«Не уж-то нельзя было пробежать по прямой?!» – думал Виктор: «Что он смыслит в тактике?»
Не известно, смыслил ли Павлуша в тактики, но хитрости ему было не занимать. Отряд по известному только ему маршруту обошел противника и вскоре к удивлению и бешенству Вити занял позиции на возвышенности.
Зло предало Вите энергии. Он сам не заметил, как за полчаса выкопал довольно глубокий одиночный окоп на склоне холма. Павлуша все это время общался с кем-то по рации и ничем своему отряду не помогал.
С его позиции вся рощица, все подножье холма было как на ладони. Витя положил автомат на бруствер, запасной магазин вытащил из разгрузки и положил в небольшую нишу, в нее же положил две гранаты. Приготовления Виктор окончил вовремя – в роще, между тонкими белыми стволами березок замелькали человеческие силуэты. Витя взялся за автомат, и не став подпускать врага ближе, дал две короткие очереди. Третья очередь чиркнула по жухлой листве, за которой попытался укрыться противник.
– Кто стрелял? Где? – раздался сзади верещащий голос Павлуши.
Павлуша, сотрясая командирским Наганом подбежал к Вите и попытался залезть в его окоп, но места в окопе не было, и он на радость Виктора упал на грязную землю:
– Зачем открыл огонь, я тебя спрашиваю?!
Витя не ответил, а только показал рукой в сторону, где шевелился противник.
– А вдруг по своим стрелял?! – воскликнул Павлуша и, вытащив бинокль, попытался воспользоваться им, но тут ответная очередь и матерные крики разуверили его в том, что Витя стрелял по своим.
Через несколько минут Павел был вынужден сменить позицию. Все бойцы докладывали ему, о том, что заметили противника. Укрыться было негде, и вскоре отряд понес потери. Ведь окоп был один на всех, и тот выкопанный Витей.
Ни супердорогой привод Павла, ни его как он считал гениальные мозги, не могли отвратить неизбежного. Отряд медленно, но верно погибал в окружении. Из пяти бойцов из игры вышли двое. Начали заканчиваться боеприпасы.
Витя в минуты затишья успел углубить свой окоп, а когда началась атака противника использовать обе гранаты.
Несколько атак удалось отбить, но Вите казалось, что следующая атака будет последней. Больше всего он боялся, что дезертирует или сдастся в плен кто-нибудь из двух его товарищей – в Павлушу-то он не верил, и больше всего боялся выстрела в спину. Но ничего не происходило. Близился полуденный перерыв в игре, противник собрался завтракать, и атаки прекратились. Дождь кончился, солнце вышло из-за туч, и когда встретились стрелки на часах, наступил полдень.
