Этан Баррет, инспектор полиции, и Люси (она же Мэри) Баррет – счастливые новобрачные.
Годдфри Кларк – покойный прадед инспектора. Человек крайне властный, как следствие, разругавшийся со всей родней.
Джозеф Кларк – двоюродный дед инспектора. Желчный старик со скверным характером и больным сердцем (хотя сомнительно, что оно у него имеется).
Миссис Элфреда Кларк (в девичестве Уилфрид) – первая жена Джозефа Кларка, леди из хорошего рода, ныне покойная.
Миссис Оливия Кларк – очаровательная и легкомысленная вторая жена Джозефа Кларка, также ныне покойная (в некотором смысле).
Питер Кларк – старший сын Джозефа, типичный сельский сквайр, всецело увлеченный племенными коровами и сыроварней.
Миссис Маргарет Кларк – жена Питера, супруга сельского сквайра, поглощенная домашними делами и благотворительностью.
Миссис Кларисса Уэбб – старшая дочь Джозефа. Красивая вдова средних лет, которая прикидывается, что ей лишь недавно исполнилось тридцать.
Мисс Линнет Уэбб – взрослая дочь Клариссы. Бледная тень деспотичной матери.
Сирил Кларк – младший сын Джозефа. Подающий надежды писатель, которому хватило рассудительности поселиться как можно дальше от отца.
Мисс Тереза Кларк – младшая дочь Джозефа. Преданная дочь и, увы, старая дева.
Мэтью Пауэрс – неженатый сосед, который ухаживает за Терезой Кларк с самыми серьезными намерениями.
Викарий Холт – священник весьма прогрессивных взглядов и впечатляющих достоинств.
Ричард Тодд – опытный доктор широкого профиля, способный с легкостью принять роды, помочь при пищевом отравлении и массе других напастей.
Мэтью и Дороти Макбрайд – супружеская пара, которая волей судьбы оказалась в поместье.
Джон Хопкинс – инспектор местной полиции. Уверен, что дважды два – четыре, а не пять, и никто не докажет ему обратного.
Чарльз Далтон – дворецкий, по правде говоря, слишком молодой для этой должности.
Миссис Чемберс – кухарка, которая служит в семье более десяти лет.
Лиззи, Энни – горничные.
Мистер Тоут – садовник, вдовец с детьми.
Соррел, Роззи – дети садовника.
Миссис Стеббинс – опытная портниха и не менее опытная ведьма.
Мало найдется на свете вещей отвратительней овсянки. Жареные тараканы, протухшее акулье мясо, сырые щупальца осьминога…
Пожалуй, вот эта непонятная бурда вполне могла претендовать на место в почетном списке.
– Что это? – спросила я и поскорее зажала нос.
Бурое нечто с подозрительными хлопьями пахло не то чтобы совсем уж противно, но столь специфично, что к горлу подступила тошнота. Кисло, горько и одновременно пряно… Фу!
Может, это специально, чтобы мы поскорее убрались восвояси?
Дворецкий оскорбленно распрямил плечи.
– Поссет, мэм!
Тон у него был такой, словно я плюнула прямо в чашку, а после заставила бедного слугу это выпить.
– Куриное молоко, дорогая, – объяснил Этан, обняв меня за талию. – В наших краях его пьют, чтобы согреться.
Помимо воли я усмехнулась. Пожалуй, стоит напроситься на экскурсию по местным фермам. Должна же я посмотреть, как кур доят?
– Это старинный напиток из горячего молока, сквашенного пивом, с добавлением специй, – громко объяснил женский голос откуда-то справа. – Обычного молока, коровьего.
На вид ей было чуть за пятьдесят. Вытянутое лицо и сухопарая фигура ее не красили, как и поношенный твидовый костюм, зато ясные серые глаза и темно-медные волосы совсем без седины были по-настоящему хороши.
Судя по каплям на шляпе и комьям грязи на ботинках, она только что вернулась с улицы. Должно быть, в дом она вошла через заднюю дверь.
– И вовсе не обычного, Мэг! – возмутился мужчина, который высился у нее за спиной. – Наши коровы уже девятый год занимают первые места на Вестбриджской сельскохозяйственной ярмарке. По жирности молока, удоям и конверсии корма мы…
– Дорогой, – мягко перебила она, обернулась и потрепала мужчину по руке, – не стоит с ходу набрасываться на гостей. Далтон, вы можете это унести.
– Конечно, мэм, – ответствовал дворецкий скорбно и ушел, прихватив заодно наши чемоданы.
– И вовсе я не набрасывался!
Вопреки своим словам, здоровяк покраснел. Сам он – румяный, широкоплечий, с обветренным лицом и наивными голубыми глазами – являл собой прямо-таки эталонный образ сквайра. Фигура его уже подверглась неизбежному влиянию времени и обильной сельской пищи, но активный образ жизни пока еще сдерживал эти изменения.
– Вы, наверное, Этан Баррет? – откашлявшись, спросил он. – Я – Питер Кларк, а это моя жена Маргарет.
– Очень приятно. – Этан крепко пожал руку своему… троюродному кузену? Двоюродному дяде? Или кем ему приходился сын брата его бабки? – Моя жена Люси.
Я вежливо улыбнулась. Заново привыкнуть к этому имени оказалось непросто, тем более что Этан наедине по-прежнему частенько звал меня Мэри.
– Рада, что старик наконец решил покончить с глупой семейной враждой, – заявила Маргарет безапелляционно.
– Дорогая, – простонал Питер. – Мой отец…
– Твой отец – злопамятный и занудный старикашка! – отрезала она и отряхнула юбку.
Тихое кудахтанье было ей ответом. Кхм, откуда тут куры?
Этан чуть крепче сжал мою талию, и я проследила за его взглядом. Наверху, на площадке перед лестницей, сидел худой старик в инвалидном кресле и… хихикал?
– Грета, Грета, – покачал головой он, отсмеявшись, – ты всегда была прямой, как черенок лопаты. Хотя и твой муженек не лучше. Дал же господь наследника.
Краснота на щеках Питера стала густой, нездоровой. Как бы его апоплексический удар не хватил!
– Зато вы хитроумны за двоих, – огрызнулась Маргарет.
Очевидно, отношения у невестки со свекром были далеки от родственной любви. Впрочем, сына, Питера, старик тоже явно не жаловал.
– Жаль, что ты, Питер, весь в свою покойную мамочку, – проворчал он, сложив руки на клетчатом пледе, который укрывал его колени. – Одно только имечко чего стоит. Подумать только – Элфреда!
Добродушное лицо Питера покрылось пятнами, он сжал кулаки, однако вслух ничего не возразил.
– Говорю же, размазня, – фыркнул старый мистер Кларк, не дождавшись желанного скандала, и устремил не по-старчески острый взгляд на Этана. – А ты, значит, внук моей сестрицы? Зайди ко мне до обеда.
Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку в подлокотнике. Зажужжал мотор, кресло ловко развернулось и покатило прочь.
– Старый паук! – прошипела Маргарет ему вслед.
Пожалуй, можно не волноваться, что нас тут не примут. Судя по тому, что хозяйка дома нисколько нас не стеснялась, в Лонг-хаусе мы уже свои. Или же Маргарет рассержена настолько, что ей не до приличий.
– Мэг, – укоризненно сказал Питер и покачал головой.
– Что? – обернулась к нему жена. Щеки ее слегка покраснели, но она не сдавалась: – Он ведь специально старается уколоть нас побольней!