Когда мой друг занят или счастлив, я мастерю патроны.
Вот сейчас, например.
Кан-Гиор упоённо готовит лекцию про Бакумацу. Выстраивает в голове хронологию, разбирается, что там происходило в Тёсю, второй день переводит на русский язык «8 корабельных тезисов» – купается в формулировках и абсолютно тащится, выбирая самые подходящие – переводит в метро стихотворения наших современников – и хорошо переводит! – и так счастлив и наполнен, как уже давно не.
А я частью внимания с удовольствием наблюдаю за ним, частью внимания – под музыку его упоения мастерю патрон, который будет подмешивать в образ действия существа случайные элементы, и удачи существу с этим образом действия, а ещё частью внимания – чувствую, как ворочается и продирает глаза народ, ради побудки которого Кан-Гиор это всё устраивает. Не осознаёт этого пока, правда, но уже скоро осознает.
Я схожу на лекцию.
На лекцию пришли четыре существа с Земли – ой, непростые все существа, аж приятно посмотреть на такую компанию! – и маленькая толпа невоплощённых, старых знакомых по истории с Бакумацу. Все пришедшие в телах в том или ином виде уже слышали от Кан-Гиора про Сакамото Рёму, Нагаока Кэнкити и прочих, и поэтому Кан особо не скрывается. Открывает порталы для всех, кто пожелал прийти послушать, подгружает предыдущую личность и кастит состояния, так, чтобы все чувствовали, как это – впервые в истории страны брать на себя ответственность за свою жизнь и становиться творцом своей судьбы.
Кан подводит итоги лекции – имеет смелость предполагать, что у кого внутри творилось на момент ухода и почему, какие уроки кто не добрал – и я слышу в эфире невоплощённых нешуточную дискуссию. Видение Кана эволюционно – или революционно? – и это нужно обсудить. А воплощённые идут в кафе праздновать лекцию, обмениваться впечатлениями и возвращаться в более привычное состояние сознания>1.
Существо, которое выглядит как мерцающая рыжим-белым-фиолетовым трепещущая мембрана-занавеска, говорит Кан-Гиору, что она почувствовала, что на лекции присутствовала маленькая толпа невидимых существ, и Кан-Гиор запомнил её слова. Потому что он сам что-то такое почувствовал, но прошёл бы мимо, если бы она не подсветила это. И Кан-Гиор допустил, что он может что-то отчётливое и важное делать на тонком плане. То ли ещё будет, то ли ещё будет.
Кстати, мне она нравится. Очень. Кроме того, что её деятельность поможет нам с Кан-Гиором восстановить связь, она мне просто нравится. И – смотрю векторы – да, мы сможем общаться.
Отлично.
А существо, которое выглядит, как серебристо-бело-розовый журавлик из оригами, по природе – дракон, по характеру – шмель, спрашивает:
– Я правильно понял, что ты – нынешняя инкарнация Сакамото Рёмы?
Кан смеётся.
– Нет! Я – секретарь…
Это действительно очень смешно.
Кан, идя в воплощение, выстроил такое мощное намерение восстановить память о себе как о существе, что он некоторыми силами не воспринимается воплощённым. Из Ведомства, например, по его душу регулярно приходят вызовы и приглашения. И мне, как самому настоящему секретарю, приходится их разбирать и объяснять Анрите, что Кан занят. Анрита – святое существо, хранительница Кана в истории про Бакумацу, и она не обращает внимания на такие мелочи, как воплощение. Она улыбается и продолжает присылать приглашения Кан-Гиору и воздушные поцелуи мне.
Легка на помине. Ещё один вызов прислала.
Только постойте!
В этот раз вызов для меня. На послании – моё настоящее имя, а внутри –
«ПРОКЛЯТЫЙ КОРАБЛЬ» –
и воздушный поцелуй от Анриты.
Тысяча чертей! Проклятый корабль!
Это нужно знать меня: как я люблю всякие корабли, что водные, что воздушные, и как я люблю возиться с предметами и намерениями, заплетёнными вокруг них. Делать из предметов артефакты. Возвращать артефакты в состояние обычных предметов. Смотреть, как что устроено, и пробовать это воспроизводить.
Проклятый корабль!
Это действительно по мою душу.
Анрита, святое существо.
Только подождите. У меня работа. Я – хранитель своего прекрасного друга в этом воплощении. По идее, я должен неотступно следовать за ним и наблюдать за каждым его шагом? Оберегать от опасностей? Посылать в сознание умные мысли?
Или я могу оставить с подопечным луч внимания и сбегать глянуть на, господи, ПРОКЛЯТЫЙ КОРАБЛЬ?
Что Кан-Гиор?
Кан-Гиор – спит. Крепко, благополучно спит. Смотрю его будущее – будет благополучно спать ещё шесть часов, а потом благополучно проснётся, в хорошем настроении, примется за утренние процедуры и работу.
Я ему в этом не нужен. Достаточно одного луча внимания.
А меня ждёт проклятый корабль.
Кан, я быстро.
Три тысячи чертей! Это было хорошо.
Нет, конечно, наблюдать за жизнью любимого друга – это удовольствие. Особенно когда друг начинает внутри себя жить всё интереснее и интереснее. Но всё-таки не первый год наблюдать за жизнью преподавателя японского языка и психотерапевта на Земле – и снимать проклятие с корабля. Есть же разница.
Кан, прости.
Ты бы меня понял.
Кстати, тебе бы тоже понравилась эта история.
Там одного человека достаточно сильно довели, чтобы он пошёл убивать, но он в последний момент удержался от убийства людей и стал рубить лес. И на свою голову вырубил полосу деревьев, растущих вдоль силовой линии того мира. Эти деревья впитали и смертью запечатали огромную ненависть этого человека, а потом их распилили на доски и собрали корабль. И доски стали потихоньку сцеживать накопленную в них ненависть – на пассажиров и команду корабля. Те в непредсказуемом порядке перестали просыпаться в своих каютах.
Пришлось снимать с корабля намерения, общаться с духами деревьев, перенаправлять разрушительные порывы. Очень не хватало Кана. Если бы он смог дозваться до той души, которая всю эту кашу заварила, может быть, было бы проще. И с деревьями он общается лучше, чем вся собравшаяся бригада сапёров, вместе взятая.
Впрочем, мы справились.
И это очень, очень хорошо. Увлёкся, поработал, встряхнулся, ожил. Спасибо, Анрита.
Что Кан-Гиор, кстати?
В смысле –
где Кан-Гиор?
В смысле –
ГДЕ КАН-ГИОР?
Вот его прекрасное спящее тело, а сам-то он где?
Делать нечего.
«Анрита, я раздолбай. Я увлёкся. Где мой подопечный Кан-Гиор?»
Анрита, святое существо, присылает координаты. И воздушный поцелуй, вестимо.
Перемещаюсь, согласно указаниям.
Не могу понять. Я же смотрел его будущее! Он должен был мирно спать. Почему он ушёл?
А, понял.
Кан-Гиора вызвали на место преступления. Пока я занимался кораблём, к нему пришёл зов, и он отправился по нему.
Сколько чертей я помянул? Четыре тысячи?
Амрис, как всегда. Давай ты сначала будешь думать, а потом говорить?
На месте преступления орудовала нечисть. Кан-Гиор – в облике нынешнего женского тела – осматривается и вникает. Слегка ошалелый.
