ГЛАВА ПЕРВАЯ
Голос Алевтины в телефонной трубке звенел настоящим недовольством:
– Все идут, Настя, одна ты не хочешь! После окончания школы десять лет прошло, давно встретиться пора! – После неопределенного хмыканья собеседницы голос стал строже: – Чтобы больше никаких отговорок! Ровно в три в кафе «Радуга»! Не опаздывай! Я тебя с Во-лодькой посажу, посмотришь, каким он стал.
Положив трубку, Настя посмотрела по сторонам, будто ища, где же ей скрыться от везде-сущего ока старосты. Эта весть выбила ее из привычной жизни, как пушинку. Боль и горечь, ка-залось, так хорошо похороненные, вспыли со дна души и понесли по волнам памяти.
Владимир… Или, как она всегда звала его, Влад. Почему-то она не любила имена Вова или Володя и всегда называла его только так - Влад. Одно это имя принесло такую боль, что на висках забились тоненькие сеточки вен.
Настя прижала к вискам прохладные пальцы и закрыла глаза. Память тут же воскресила белозубое насмешливое лицо, глядящее на нее с удрученным отрицанием. Сколько же раз она признавалась ему в любви? Сотню, не меньше…
Началось всё в детском саду. Она не помнила, как они познакомились, но мама говорила, что она была самым рослым ребенком в группе, и привыкла, чтобы все подчинялись исключи-тельно ей. И когда привели нового мальчика, она попробовала командовать и им. Но он этого не стерпел и двинул ее машинкой по голове. Видимо, после этого удара у нее в мозгах что-то за-клинило и она в него влюбилась. Как выяснилось, навсегда.
Сколько она себя помнила, они всегда были вместе – и в детском саду, где ходили нераз-лучной парой и сидели за одним столом, и в школе, где пересели за одну парту. Он был снисхо-дительным парнем и позволял ей за собой ухаживать, несмотря на всю ее некрасивость. Иногда даже заступался за нее.
Перед глазами тут же всплыла сцена, после которой она в первый раз призналась ему в любви.
В каком это было классе? Четвертом или пятом? Они с Любой Городиловой, о чем-то болтая, шли домой после школы, когда на них налетел школьный хулиган Игорь Овчинников. Толкнув ее в сугроб, стал бросать в нее плотно слепленные мокрые снежки и вопить:
– Кому ты нужна, тупая уродка!
Любашка, спасаясь, тут же убежала, а она хотела подняться, но ноги скользили по чуть прикрытому снегом льду. В нее безжалостно летели твердые снежки, с силой ударяя по полу-детскому телу и оставляя болезненные синяки на тонкой коже. Она почувствовала себя беспо-мощной и униженной, и когда поняла, что по лицу невольно потекли слезы, доставляя хулигану истинное наслаждение, даже произнесла запрещенное в их семье ругательство, отчего сконфу-зилась еще больше и чуть не заплакала навзрыд, чего и добивался подловатый Овчинников.
Он бы еще долго над ней куражился, если бы не Влад. Он спокойно подошел к ним, про-тянул ей руку, помог встать, и на вопль Игорька:
– Тили-тили-тесто, жених и невеста! – всё с тем же спокойным достоинством попросил повторить.
Овчинников оглянулся, увидел позади себя изучающе оглядывающего его Славку, друга Влада, вспомнил, что оба они занимаются в секции рукопашного боя, и решил смотаться от гре-ха подальше. Его дружки, только что поощрительно хохотавшие, моментально рассеялись, стои-ло им остаться без главаря, и вот тогда у нее вырвалось:
– Я тебя люблю!
Владимир со снисходительной усмешкой посмотрел на нее и мягко посоветовал:
– Иди домой и умойся!
Она старательно отряхнулась и пошла домой со странным чувством невесомости, улыба-ясь сквозь невысохшие слезы. Умылась и впервые по-женски придирчиво посмотрела на себя в зеркало. И поняла, что шансов у нее нет никаких.
В кого она удалась такой некрасивой, никто не знал. Мама у нее женщина приятная, даже симпатичная. Отец от них давно ушел, но, судя по старым фотографиям, он тоже уродом не был, а вот она…
Длинный крючковатый нос, как у бабы-яги в фильмах Александра Роу, узенькие, чуть косящие глазки, да еще длинный большой рот с траурно опущенными вниз уголками губ. Ей страшилищ можно играть без грима.
Но она всегда была оптимисткой и считала глупостью ныть, каким бы существенным не был повод. Поняв, что на конкурсах красоты ей ничего не светит, переключилась на книги. За-бавные приключения и выдуманные страсти здорово отвлекали от сознания собственной непол-ноценности, но учиться не помогали. По русскому с литературой, ну еще по ботанике-биологии у нее стабильно были пятерки, а вот по алгебре-физике, то бишь точным наукам, она не вылеза-ла из троек.
На путь истинный ее наставил всё тот же Влад, который всегда был отличником и не по-нимал, как можно умному человеку, а он не скрывал, что считает ее умным человеком, плохо учиться. После очередной полученной ею двойки по геометрии, он, скривившись, сказал, что с такими оценками, как у нее, можно рассчитывать лишь на поступление в кулинарный техникум, так как в десятый класс ее точно не примут.
В ее ушах до сих пор стоял его уничижительный голос:
– Будешь торты с пирожными украшать. Это у тебя хорошо получится.
У нее и в самом деле были изящные ловкие пальцы, но этот сомнительный комплимент заставил ее взяться за ум. Это да еще страшная мысль о том, что иначе ей за одной партой с Владом больше не сидеть. Она начала усердно заниматься и скоро догнала других, более ус-пешных одноклассников. Правда, несколько раз пришлось обращаться за помощью к Владу, по алгебре с физикой самостоятельно восполнить пробелы не получалось.
Он приходил к ней домой, по-свойски пил с ней чай на кухне, потом доступно объяснял ей всё, что она не понимала. Им было очень хорошо вместе, когда никто не глазел на них круг-лыми глазами, удивляясь столь неравной дружбе.
Настя знала, что Влад чувствует то же, что и она, иначе он просто не стал бы тратить на нее свое драгоценное время. С другими, даже самыми красивыми девчонками, он так не валан-дался. Она прекрасно помнила, с каким пренебрежением он ответил на кокетливую просьбу первой красавицы школы Светы, учившейся в параллельном А классе, объяснить ей теорему. Давая понять, что прекрасно понимает: дело здесь вовсе не в теореме, Влад окинул красотку с ног до головы полупрезрительным взглядом и холодно заявил, что подобными пустяками ему заниматься некогда. Светлана жутко покраснела, а Настя с благодарностью подумала, что с ней Влад никогда подобным тоном не говорил, и для нее у него время всегда находилось.
В общем, девятый класс она закончила всего с двумя четверками, по физике и физкуль-туре, и в десятый ее перевели без проблем.
Первого сентября им, как взрослым и ответственным людям, разрешили сидеть с кем хо-чется. Все парни класса, утверждая мужское достоинство, демонстративно отгородились от дев-чонок на задних партах.
