Глава I
За высокими горами,
За дремучими лесами
Меж озёр, среди полей
В окружении крепостей
Возвышался стольный град.
Вне стены стоял посад,1
Где убогие дома,
Кузнецы, амбары, погреба,
Узкие торговые ряды,
Мельницы, речушки и мосты
Приютились вокруг горки.
За стеною на пригорке
Высились богатых терема,
Важные добротные дома!
Колокольня, сад, одонки 2
И ещё дворец в сторонке –
В обрамлении церквей
И пустынных площадей.
Глава II
В том дворце сидел на троне
Царь Бурак, умерший вскоре.
Но пока, среди бояр,
Был он грозен, сед и стар.
Царь к боярам обратился:
«Мой сынок от рук отбился!
На годок я приболел
От забот и разных дел,
Поручил ему страну,
Что ж теперь я нахожу?!
Сын порушил всё святое,
Все порядки и устои,
То, что предки завещали,
Что они так защищали
От холопских мятежей.
Немощный, по доброте своей,
Понадеялся на вас,
А вы все предали нас.
Видели, что в царстве – не того!
Ну, к царю! И, мол, того – сего.
Сами бы царевича скрутили,
Сей же час остановили
Шалости и заблуждения его.
А теперь мне нелегко
Устранить его ошибки.
Как бывают часто зыбки
Кротость и смирение рабов!
Всё тут ясно и без слов»!
Тугодумные бояре, одобрительно кивнув,
Что-то разно пробурчали,
Вслед за этим замолчали,
Сладко, искренно зевнув.
Царь меж делом продолжал.
И боярам рассказал,
Что царевич учудил,
Чем отцу не угодил:
«Нищим, бедным помогает,
Слабых, правду защищает,
Начал войско обучать,
Да не хочет воевать.
Тюрьмы требует закрыть,
Все законы изменить:
Штраф иль розги за пропажу,
Труд тяжёлый лишь за кражу.
Жаждет жуликов послать
В рудники руду копать.
Он убийц казнить не хочет:
За отправку их хлопочет
В вечно снежные края,
Где мороз, кругом поля.
Пусть они во льдах живут,
Коль медведи не сожрут.
У меня ж закон простой –
Пытки, а потом на плаху.
Там, сердешный, всё со страху
Сам расскажет, кто какой
И простится с головой!
А ещё чего надумал?!
Стал ремёсла развивать,
И потом ещё замыслил,
Все поля перепахать.
Вырастил овёс, пшеницу
Не за тем, чтоб за границу
Урожай крестьян послать –
За бесценок здесь продать.
Торг развил у нас в стране.
Ой, бояре! Быть беде!
Это что ж?! Холоп в достатке?!
Сам торгует без оглядки?!
Без числа его товары,
Так что ломятся амбары?!
Станут пушки покупать,
Чтоб царём повелевать!
Жду от вас, бояр, подмоги.
Царская казна пуста.
Сын уменьшил все налоги,
Их уже не больше ста»!
Тут бояре зароптали,
Каблуками застучали
И давай наперебой кричать:
«Кто знатней – тому решать»!
Царь в лице переменился
И от криков взбеленился,
Гаркнул гневно на бояр:
«Зарублю, всех брошу в яр!
Цыц! Безродные собаки!
Так дойдёте вы до драки.
Надо ж думать поспешать,
Как страну ужо спасать!
А от вас одни загадки!
Для чего не в том порядке
В тронном зале нынче сели?
Вы, я вижу, оборзели»!
Вмиг бояре замолчали,
На колени разом пали.
В страхе начали божиться
И неистово креститься!
Царь махнул нетерпеливо
И продолжил речь плаксиво:
«А теперь скажу о главном
Для меня ужасно срамном:
Не венчать сынка на царство,
Подвело его упрямство.
Царский сын, стервец, недавно
Поступил совсем бесславно:
Он женился втихаря,
Взял купец его в зятья.
Вот уж горе, так уж горе!
Прогоню его за море
Вместе с чёртовой женой!
На кой прах мне сын такой»!
Бородатые бояре головами закивали,
Дружно с жаром обещали
Всячески царю помочь:
Извести купца и дочь,
А царевича прогнать
В горы, век свой коротать.
И, отвесив до земли поклон,
Все бояре вышли вон
Лишь остался воевода
Царского потомственного рода.
Царь ему тихонечко промолвил:
«Главное, чтоб ты запомнил:
Не хочу сынка губить,
Так, маленько проучить.
Проследи, чтоб был живой!
Отвечаешь головой»!
Воевода глаз прищурил,
Государя надоумил:
«Он с посадской рванью дружен,
Нам на трон такой не нужен!
Кто блюдёт богатых интерес,
У бояр имеет вес!
Новый сын и станет таковым
Будешь, царь, гордиться им»!
Государь вздохнул глубоко:
«Как судьба ко мне жестока!
Я по старости своей
Не могу иметь детей»!
«Это дело поправимо.
Мы поступим терпеливо.
Нечто я не воевода,
Одного с тобою рода,
Чтобы царству не помочь!
А для этого есть дочь:
Молода, умна, красива
Да ещё и не строптива.
Тело травкою омолодим
И былую силу возродим,
И для славного царя
Дочь родит богатыря.
Пил её настой, помолодел,
Словно дряхлость вовсе не имел.
Вечером увидишься с девицей,
Быть ей славною царицей»!
Царь взмахнул рукой:
«Ну, хлопочи.
Если что, уж не взыщи»!
Глава III
Спешно воевода Брохиндей
Отпустил своих людей.
В доме ничего не говоря,
Оседлал тайком коня.
Торопясь, куда-то в ночь
Ускакал из града прочь.
Стражникам у башенных ворот
Приказал не посвящать народ
В странные прогулки воеводы:
Ведь не те его уж годы!
Лучше бы лежал он на печи,
Бражничал, и трескал калачи,
Чем носиться по дорогам и полям.
Или слал гонцов, не ездил б сам.
Ведь по разумению стрельцов
Он до первых петухов
Собирался воротиться
И с утра к царю явиться
Для секретного доклада.
И большущая награда
Без особого труда
Будет стражникам тогда.
Близ столицы, в стороне,
В вечно мёртвой тишине
У болота на опушке
Жил колдун в гнилой избушке.
Звери, птицы избегали
Лес и топкую низину.
Люди гневно проклинали
Чародея и трясину.
Меж поваленных дубов,
Сосен, ёлок и кустов,
Извиваясь и петляя,
И травою зарастая,
К его домику вела
Неприметная тропа.
Ночь была темна и холодна.
Дождь хлестал как из ведра,
Ветер выдувал мозги,
Но всё это пустяки!
Дело, видите ли, в том,
Что дорогу находя с трудом,
За всё время перехода,
Ох, намучился с лошадкой воевода!
Ведь боярин Брохиндей
Очень опасался лошадей.
Если ездил на коне,
Как мешок сидел в седле.
То и дело падал и вставал
И, кряхтя, ушибы потирал.
В эту ночь ему не повезло:
Ни с того и ни с сего
Чёртова кобыла понесла –
Всадник выпал из седла.
Он в седло –
Коняга на дыбы.
В корчах бедного свело,
Брохиндей летит в кусты.
Наконец посредством пня
Взгромоздился на коня,
Но недолго усидел,
В грязь он снова полетел –
Ведь внезапно кляча встала:
Впереди была канава.
А потом он приложился крепко
Когда сбила его ветка.
И, судьбу свою кляня,
Под уздцы повёл коня
По тропинке к чародею,
Его другу – лиходею.
Вот заветная избушка!
Громко квакала лягушка
Из ближайшего болота.
В унисон кричала что-то
С дерева глазастая сова,
Стрекотал сверчок у пня.
Ветер сосны в такт качал,
Лес как будто напевал
Заунывный свой напев,
Ветерок же, улетев,
Вдруг в порыве воротился,
Ослабев, вновь удалился.
«Что за мрачная округа,
Где стоит лачуга друга!
Бродят призраки и сатана,
Даже спряталась Луна.
Вонь! Кромешный ад!
Черепа кругом висят.
Чертовщины здесь довольно, за глаза
Не свихнуться бы от этого с ума»! –
Молвил, озираясь, Брохиндей,
Привязав лошадку у дверей.
Поплевал три раза
Через левое плечо.
Не боясь чужого взгляда,
И, решительно, и горячо,
По-хозяйски, хам, теперь
С силой пнул ногою дверь.
Поспешив, наверно, слишком,
В полный рост вошёл в домишко.
Хрясь! И стукнулся о низкий потолок.
Позабыл, что домик не высок.
Слёзы брызнули из глаз
