«14 …Человек, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое;
15 И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился.
16 Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрёл другие пять талантов;
17 Точно так же и получивший два таланта приобрёл другие два;
18 Получивший же один талант пошёл и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.
19 По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчёта.
20 И подошед получивший пять талантов принёс другие пять талантов и говорит: «господин! Пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрёл на них».
21 Господин его сказал ему: «хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего».
22 Подошёл так же и получивший два таланта и сказал: «господин! Два таланта ты дал мне; вот другие два таланта, я приобрёл на них».
23 Господин его сказал ему: «хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего».
24 Подошёл и получивший один талант и сказал: «господин! Я знал тебя, что ты человек жестокий, жнёшь, где не сеял и собираешь, где не рассыпал;
25 И убоявшись пошёл и скрыл талант твой в земле; вот тебе твоё».
26 Господин же его сказал ему в ответ: «лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал;
27 Посему надлежало тебе отдать серебро моё торгующим, и я пришел получил бы моё с прибылью;
28 Итак возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов…»
Евангелие от Матфея, глава 25.
― Мари, я прошу тебя, успокойся! ― в глазах мужчины отражалась усталость от ставших уже привычкой в их доме истерик. В ответ лишь дикий рёв когда-то любимой женщины и летящая в стену фарфоровая посуда. ― Возьми себя в руки, хочешь, мы найдём тебе врача?
– Врача? ― женщина в распахнутом халате на голое тело, с растрёпанными сальными локонами, остановилась. ― Какого врача? ― на её лице появилась улыбка, которая давно уже была для мужа символом новой волны нарастающего скандала. От этого движения уголков губ жены у Стефана по позвоночнику поднимался парализующий тело холод.
– Милая, всё хорошо, я хочу тебе помочь, ― пользуясь затишьем, которое было лишь временным перемирием, попытался подойти ближе, чтобы обнять и прижать к себе.
– Давай врача, пусть все знают, как ты сломал мне жизнь. Как сделал меня пустой куклой, ― громкий смех Мари зазвенел в плафонах потолочных ламп.
Мужчина собрался для попытки рывка в сторону жены, но она ускользнула от него, выбегая полуголая в скудеющий от осени сад. Кружась босиком по земле, скинула с себя тонкий халат, рухнув на землю, раскинула руки.
– Мари, тебя могут увидеть соседи, оденься. Прошу тебя, вернёмся в дом, ― пытаясь накрыть её, дабы избежать утренних пересудов, Стефан с горечью наблюдал за телом, извивающимся на сырой земле. Она дёргалась, словно рыба, выброшенная на берег из воды, скользя по почве бледными руками и ногами, глотая воздух широко раскрытым ртом. Утратив силы убедить супругу в необходимости держать себя в руках, он сел рядом. ― Скажи мне, чего тебе не хватает?
– Верни мне меня, ― перевернувшись на живот, Мари на секунду замерла, вглядываясь в его лицо глазами, в которых на минуту промелькнули отголоски здравого рассудка.
– Как мне это сделать? ― попытался найти хоть что-то, что помогло бы наладить связь.
– Не знаешь? Вот и я не знаю. Я тебя ненавижу, ― женщина подтянула к себе смятое одеяние, ― иди в дом, ты ничего не можешь изменить, ― Ах, как пахнет прелыми яблоками! Ты чувствуешь, какой манящий у них аромат?
– С примесью горечи прежних утрат, ― Стеф обречённо выискивал взглядом на небе редкие звёзды, проглядывающие сквозь тучи.
***
В полутонах настольных ламп, вальяжно раскинувшись на кожаных диванах, мужчины оживленно обсуждали свои планы и проекты. Стефан не мог отказаться от участия в еженедельном заседании закрытого клуба, несмотря на сложные семейные обстоятельства. Прокручивая в руках толстые скрутки из листьев табака, завсегдатаи сигарного бара помпезно ублажали собственное эго в рассказах об успехах и приобретениях.
До брака с Мари мужчина и представить себе не мог, как резко изменится его жизнь на пути от малоизвестного автора до владельца собственного издательства. Каждый раз необходимость присутствия напоминала ему о том, насколько важно уметь вовремя натянуть маску успешности и благополучия. Не сдаваться, не раскрывать секреты плачевного состояния предприятия. Риск оказаться за гранью распределения инвестиционных средств означал бы для него полный крах. И вот он тут, сидит, театрально повествуя о презентациях и бестселлерах, о перспективах вложений в его печатный дом. Мельком поглядывая на позолоченные стрелки настенных часов, Стефан нервно ожидал окончания мероприятия. Момент, когда можно сесть в свой автомобиль, откатить подальше, стоять под дождём, вглядываться в горизонт, по которому, неспешно рассекая волны, плывут паромы. В такие моменты уединения ему удавалось найти внутри себя покой, растраченный на суету пиара и лжи. Все эти контакты, важные связи, элитарность закрытых клубов обеспечил ему покойный отец жены, который всю свою жизнь был убежден в том, что именно этот круг общения сможет помочь семье его дочери поддерживать нажитый им при жизни капитал. Часы ознаменовали завершение заседания. С осознанием свободы мужчина попрощался с членами клуба, спешно накинув на выходе кашемировое пальто, направился к своему автомобилю.
– Стефан, ― окликнул его Генри ‒ друг покойного отца Мари, ― подвези меня до дома, ― прихрамывая, пожилой мужчина в твидовом костюме-тройке подошёл к машине.
– Сочту за честь, ― слукавил в очередной раз Стеф, открывая дверь пассажирского сидения.
Капли дождя на стеклах автомобиля задрожали от тремора мотора.
– Как поживает малышка Мари? ― вкрадчиво начал беседу пожилой аристократ.
– Благодарю, всё замечательно, ― пальцы невольно вжались в руль мёртвой хваткой. Поймав прищур серых глаз, обрамлённых глубокими морщинами, Стефан заволновался, ― она в порядке, ― добавил неубедительно.
– Стефан, мы живём в маленьком городке, ты сам знаешь, известия разносятся по округе быстро, ― Генри попытался деликатно смягчить суть разговора, но понимал, что в данной ситуации от стиля подачи проблема не решится. ― Покойный Эндрю переживал за то, что проклятье матери Мари станет причиной несчастий дочери. Слухи говорят о том, что твоя супруга вышла из-под контроля.
– Не думаю, что дело в проклятиях или чём-то потустороннем, то, что моя жена унаследовала болезнь души матери, мало отношения имеет к паранормальным явлениям.
