Ибрагимов Алик стоял в тени топольков и разглядывал верующих, направляющихся в мечеть. Иногда подносил к глазам бинокль, чтобы лучше разглядеть лица. В основном, это были старики и старухи. Они его не интересовали. Объектами его наблюдения были молодые мужчины и женщины. Конечно, надежнее было бы наблюдать в мечети. Но турок запретил. Перестраховщик он и жмот. Выдает ему на жительство всего семьдесят тысяч рублей в месяц. Хотя валютой набит, как банка икрой. Занимается в Москве строительным бизнесом. Мечеть вон поставил. Хвала Аллаху, что квартирой и машиной обеспечил.
А в тот раз Алик нарушил запрет турка и зашел в мечеть. Там он и заметил молодую женщину в черном хиджабе. Она слушала проповедь имама, и слезы катились по ее щекам. После службы и намаза Алик подошел к ней. Общаться с женщинами он умел. Психологи в Катарском медресе многому научили его. Женщину звали Алия. В халяльном кафе она дала ему свой номер телефона. Рассказала, что всего полгода как вышла замуж, а месяц назад мужа сбил машиной насмерть на автобусной остановке сын прокурора. Свидетелей не нашли, зато в крови мужа обнаружили алкоголь, хотя тот совсем не пил…
Алия больше не плакала. Хмурила брови и говорила:
– Детдомовские мы. Отцов и братьев нет. Кто отомстит за его смерть?
– Мы отомстим, – ответил Алик. – Я и ты.
– Как?
– Я убью прокурорского гаденыша. И дальше будем мстить.
– Кому?
– Всем, кто против мусульман.
Никого пристреливать он не собирался.
Турок узнал, что вербовщик нарушил его запрет и появился в мечети. У него и в храме были стукачи. Хозяин сам приехал к нему на съемную квартиру. Он почтительно встал при его появлении, поклонился. Тот, низкорослый и кривоногий, в светлом хлопковом костюме, прошел к столу, уселся в кресло и, ни слова не говоря, стал сверлить его глазами. Он не выдержал его инквизиторского взгляда. Произнес:
– Я завербовал молодую женщину. Готов уйти с ней и с иммигрантом-уголовником из нашего кафе в Игил1.
Он понимал, что турок не отпустит его. Придав голосу убедительности, добавил:
– Буду убивать гяуров с оружием в руках.
– Молчи и слушай. Ты нужен здесь, потому что грамотный, прошел специальную подготовку и на физиономию смазливый. К тому же, похож на русского.
– У меня мать русская.
– Знаю, не перебивай. У тебя получается, как говорят русские, пудрить мозги. Вот и пудри. Но в мечеть больше не суйся. Клиентов выбирай на входе и на выходе. О твоей и своей безопасности забочусь. Понял?
– Да, эфенди.
– Тебя нет. Ты тень, призрак. Все языки, которые знаешь, забудь. Разговаривай только на русском. Никаких посланий через Интернет!
– Слушаюсь, Исмаил бек.
– С девкой, которую ты завербовал, можешь встречаться и спать с ней. В халяльное кафе ее не води. По паспорту ты русский, и веди себя, как русский.
Исмаил вышел, не попрощавшись…
Он продолжал стоять под топольками. Уже сентябрь подошел к концу, но было тепло, как в августе. Потому прихожане не спешили облачаться в осеннюю одежду. Внезапно его внимание привлекла парочка. Он вооружился биноклем. Молодая женщина была вызывающе красива. Судя по хиджабу, из богатой семьи. Похоже, русская. А может, полукровка, как и он. Чуть позади нее шагал азиат, этот, конечно, мусульманин. Возможно, ее телохранитель. Оба явно не местные. Наверняка, приехали на авто. Почему выбрали мечеть на окраине? Не хотят, чтобы их кто-то увидел? Случайно появились здесь или от кого-то прячутся? Но, как вероятные клиенты, интересные. Если, конечно, еще раз появятся…
В мечети началась служба, и Алик сдвинулся вглубь топольков, где стояли скамейки. Сел, откинувшись на спинку. Вспомнил Набережные Челны, отца с матерью…
***
Мать во всем слушалась отца. Впрочем, он ее не обижал. До пятнадцати лет Алик боготворил отца. Тот был в городе известным бизнесменом. Когда он закончил девять классов, отец поздравил его и позвал в летний дом рядом с бассейном. Там они устроились на открытой веранде. Отец сказал:
– Я доволен твоими успехами в учебе, Алик. Надеюсь, что ты и дальше будешь радовать меня.
– Мне легко даются науки, – ответил он.
– Считай, что детство твое кончилось, и тебе пора вникать в мои дела. Твоя сестра не в счет, женщина. Ты мой единственный наследник. Готов к этому?
– Готов.
– Человек не должен отрываться от своих корней. Ты обязан знать своих предков.
– Слушаю тебя, папа.
– Мой прадед был очень богатым. Его отары и табуны паслись по всему северному Казахстану и в Оренбургской губернии. Было у него шесть дочерей и один сын, мой дед. Дочерей он отдал замуж, а сына отправил учиться в коммерческое училище в Оренбург. Прадед был, хоть и неграмотным, но мудрым человеком. Когда в России началась гражданская война, он во время сориентировался и передал лошадей красной коннице.
– Н у, и зря, – откликнулся он.
– Глупый ты еще, сын. Лучше потерять табун, чем голову. Красные за его подарок поставили прадеда председателем исполкома в Кокчетаве.
– А потом что с ним стало?
– Был на ответственной работе в Алма-Ате, и умер там своей смертью.
– А твой дед куда делся?
– Он сумел продать отары и осел в Оренбурге. Знаешь, что такое НЭП?
– Проходили по истории.
– В годы НЭПа дед хорошо раскрутился. Но, видно, понимал, что политика эта временная. Потому копил золотые царские червонцы, надеялся сбежать за кордон. Не успел. Забрали его чекисты. Так и сгинул в холодных краях.
– Золото чекисты тоже забрали?
– Не нашли. Дед зарыл шкатулку с червонцами в березовой роще на берегу Урала. И показал это место сыну. Еще он заранее выправил запасные паспорта на фамилию Ибрагимовы.
– То есть на нашу фамилию?
– Да. Его сын – твой дед. Он успел скрыться. Добрался до Набережных Челнов. Женился. Родился я. Потом он съездил в Оренбург и откопал червонцы.
– Я помню деда очень смутно.
– Он не жил с нами, когда ты родился.
– Почему?
– Оберегал нас, потому что был не в ладах с законом.
Отец замолчал, будто вспоминал прошлое. Затем продолжил:
– При Брежневе он организовал подпольную джинсовую фабрику. При Горбачеве и Ельцине, когда Россия превратилась в барахолку, твой дед контролировал весь город. Но этого ему было мало, замахнулся на Казань. Там его и убили во время облавы.
– Червонцы пропали?
– Нет. У нас. И доллары тоже. Зайдем в дом, я покажу тебе, где они находятся.
Гостиная в летнем доме предназначалась для узких деловых либо дружеских застолий. Обстановка была сугубо мужской. Бар с напитками. Круглый стол с четырьмя креслами. Декоративный камин с имитацией пламени.
Они подошли к камину. Отец нагнулся, нажал на третью с краю нижнюю плитку. Сбоку медленно открылась довольно просторная ниша. Отец вытащил из нее небольшой несгораемый сейф. Произнес:
