– Вы должны меня скомпрометировать!
– Простите, что я должен сделать? – Эдгар Морено вопросительно приподнял темную бровь. – Повторите, будьте любезны, должно быть, я что-то не так расслышал.
Да все он прекрасно расслышал, никаких сомнений. И просто издевался надо мной, наслаждаясь моим смущением. Я со свистом втянула воздух сквозь зубы и повторила. Медленно, делая паузу после каждого слова.
– Вы – должны – меня – скомпрометировать.
И с вызовом уставилась прямо в насмешливые синие глаза. Вот только попробуй еще раз изобразить глухоту, гад эдакий!
– Но зачем?
Ему-то какая разница? Это мое дело. Личное, да. Но Эдгар смотрел вопросительно и явно не собирался ничего предпринимать, не дождавшись ответа. Так что пришлось еще раз вздохнуть и терпеливо пояснить:
– Чтобы Лукас Доровски отказался от свадьбы.
– От свадьбы с вами, нейре, надо полагать?
Надо же, какой догадливый.
– Именно. Лукас очень… э-э-э… оберегает собственную репутацию.
Собственно, на страже добродетели стояла матушка Лукаса, вдовствующая нейре Доровски, но это не так уж и принципиально, верно? Главное, что в жены девицу с подмоченной репутацией Лукас точно не возьмет. И мой разлюбезный дядюшка останется с носом. И с пустыми карманами. О том, чем грозит эта выходка мне самой, думать не хотелось. Главное – избежать брака с Люком, а там что-нибудь решится. Так или этак.
Эдгар кивнул.
– Понятно. Но почему столь сомнительная честь выпала именно мне? Неужели не нашлось желающих?
И он смерил меня взглядом, под которым я вспыхнула. Смущающим, почти непристойным. Этаким… оценивающим. Примерно так Бо, наша кухарка, смотрела на выложенные перед ней тушки кроликов, выбирая того, что посочнее и сгодится в жаркое для господ. Приличные нейры никогда не позволяли себе глазеть таким образом на малознакомых особ женского пола. Впрочем, о чем это я? Это ведь Эдгар Морено. Где он – и где приличия?
– А вы сами не догадываетесь?
Он сунул руки в карманы.
– Представьте себе, нет. Так что, уж будьте добры, потрудитесь объяснить.
Он возвышался надо мной на целую голову, широкоплечий, темноволосый, загорелый. Насмешливый. Опасный. И я впервые задумалась о том, что собственная затея может выйти мне боком. Куда тебя понесло, глупая Лорена? Но отступать было уже поздно. Дядюшка сговорился с Люком, я сама слышала, притаившись под распахнутым окном кабинета, как они ударили по рукам. И теперь мне нужно воплотить в жизнь свой безумный план, или же я совсем скоро стану нейре Доровски. Нет, нет, что угодно, только не это!
– Знаете ли, нейр Морено, у вас тоже репутация! Определенная.
Он усмехнулся.
– Надо понимать, не такая, как у Лукаса Доровски, верно?
Упаси Покровительница!
– И даже не как у его почтенной матушки! Вы, – тут я принялась загибать пальцы, чтобы понагляднее вышло, – не ходите в храм на службу. Это во-первых.
– Больше не хожу, – согласился он.
Я сбилась с мысли.
– Что значит – больше?
– Я там бывал, – пояснил он. – В вашем храме. Два раза. Скучища редкостная. Храмовник, того и гляди, сам уснет во время проповеди.
Я не удержалась и хихикнула. Да, это верно, преблагого Августина, храмовника возраста весьма и весьма почтенного, и самого клонит в сон от собственного монотонного бубнежа, что уж о прихожанах говорить, но деваться-то некуда. Это вон Морено может себе позволить не ходить на службу, потому как бывает в городке наездами, да и вообще, таким, как он, разрешено многое.
– Во-вторых, – вернулась я к перечислению и загнула следующий палец, – о ваших… э-э-э… увлечениях, да, любовных увлечениях, так вот, о них говорят. Многое.
Кажется, мне удалось не покраснеть. И запнулась я всего лишь раз. Но этот гад Морено заинтересованно приподнял бровь и потребовал подробностей:
– А что именно говорят? И кто именно говорит?
– Многое, – отрезала я. – И многие. И, наконец, в-третьих, вы не совсем человек. Вернее, совсем не человек. Вот!
Мне почудилось, будто в синих глазах на миг загорелись алые огоньки. Загорелись – и тут же погасли. Примерещилось, должно быть.
В конце концов, что я такого сказала? Чистую правду, между прочим. И вовсе даже не обидную. Поговаривают, что даже король – в те далекие времена, когда у нас еще имелся самый настоящий король, конечно же – тоже человеком не был. И древний заброшенный королевский замок в землях за океаном возвышается на скале, куда обычным людям не пробраться, сама на картинках видела. А уж в жилах наместника кровь текла точно не людская, про то известно каждой дворовой собаке.
– Итак, я подхожу для той роли, что вы любезно мне отвели, нейра…
Он сделал вид, что задумался, припоминая, и я тут же подсказала:
– Лорена. Лорена Дельсторе.
Все-таки злить его сейчас не в моих интересах. А ну как и в самом деле откажется? План, казавшийся таким безупречным на этапе продумывания, обернулся в реальности каким-то хлипким и ненадежным.
– Хм, Лорена Дельсторе, значит. Итак, нейра Дельсторе, а теперь позвольте подумать.
– Над чем?
– Подходите ли вы для роли девицы, достойного того, чтобы я ее.. хм… скомпрометировал.
Что-о-о?
Видимо, изумление отразилось на моем лице, потому что Морено, этот гад, этот несносный тип, ухмыльнулся.
– А вы как думаете? Я – человек… вернее, не-человек разборчивый. Кого попало компрометировать не стану.
Это я-то кто попало? Я стиснула зубы так, что они скрежетнули.
– Внешне вы вполне ничего, надо признать. Вкусу моему соответствуете. Люблю изящных блондинок с этакими кукольными лицами. Вот как у вас, нейра Дельсторе. Глаза, правда, предпочел бы карие, а не зеленые, ну да ладно, не стану привередничать.
Какой эстет, подумать только! Цвет моих глаз ему не угодил! Терпи, Лорена, терпи. Сейчас покуражится вдоволь и согласится, а ты избавишься от Люка. Навсегда. Ради этого стоит выслушать насмешки.
– Возраст… вам сколько, нейра? Лет девятнадцать?
– Двадцать, – скрипнув зубами еще раз, ответила я. – Исполнилось в прошлом месяце.
Морено якобы огорченно прицокнул языком.
– Плохо. Староваты вы для меня.
– Да как вы смеете! – не выдержала я. – Самому-то не меньше тридцати!
– Двадцать девять, – поправил он с фальшивой улыбкой. – Но речь сейчас не обо мне. Я, как недавно выяснилось, вполне соответствую вашим… э-э-э… высоким стандартам.
Я все-таки покраснела. Вспыхнула так, что щеки и уши заполыхали огнем.
Морено с притворным сожалением вздохнул.
– Придется мне переступить через себя. Если я соглашусь, разумеется.
– Если?
– Видите ли, нейра Дельсторе, я так и не понял, в чем, собственно, заключается моя выгода. Вы избавитесь от нежеланного жениха, а я? Что получу я?
Да, под таким углом я свой план точно не рассматривала. И совсем не подумала о том, что же могу предложить Морено в обмен на помощь. Сомневаюсь, что он с готовностью примет мои скудные сбережения – их-то даже на побег из дома не хватило бы, а ведь поначалу именно о бегстве я и раздумывала, и лишь отсутствие средств заставило меня отмести эту идею. О скромных украшениях, приличествующих незамужним девушкам, и говорить смешно. На кой ляд Морено сдались сережки с бирюзой или брошка в виде виноградной грозди из мелкого жемчуга? Ах, если бы дядя не хранил матушкины драгоценности в банке! Продав их, я выручила бы кругленькую сумму. Но, увы, еще целый год дядя оставался моим опекуном и имел полное право распоряжаться моей долей наследства и моей судьбой заодно.
