Посреди бескрайней пустыни стояло роскошное дерево.
Само по себе это было загадкой. То ли некогда существовал тут островок плодородной земли, в который успело внедрить корешки принесённое перелётной птицей или необыкновенно сильным ветром семя, то ли дерево росло среди многих себе подобных, а пустыня образовалась после, и лишь этому растению удалось выжить. Так или иначе, посреди бескрайнего песка под лучами ясного солнца зеленело листвой раскидистое дерево.
В незапамятные времена где-то за границами пустыни случилась катастрофа, погубившая, по-видимому, целые скопления живых сообществ. Можно только предполагать, что это было, но тот отдалённый коллапс послужил косвенной причиной зарождения разумной жизни на поверхности дерева посреди безбрежной пустыни. Исключительно мощные воздушные потоки унесли в небесную высь обыкновенную бабочку, и спустя много дней обессиленная, с обтрёпанными крыльями, она опустилась на наше дерево. В полном одиночестве несчастное измученное насекомое, прежде чем умереть, успело отложить под зелёный листок несколько яичек.
Родившиеся гусенички, конечно, не знали этой грустной истории. Они радовались жизни, сытно питались и быстро росли. Потом они завернулись в куколки, обратились в бабочек, и уже их многочисленное потомство процветало на дереве.
Обилие сочной листвы, полное отсутствие хищников и болезней позволяли не только выживать, но и просто отдыхать от бесконечного жевания, созерцая окружающую пустыню. Гусеницы, а особенно бабочки стали размышлять. И чем больше они этим занимались, тем умнее становились. Некоторые даже высчитали, сколько же поколений гусениц жило на дереве с момента прилёта теперь уже гипотетической одной единственной бабочки.
И получалось, что население возрастает в геометрической прогрессии – каждое поколение в несколько раз многочисленнее предыдущего. А оно и так было заметно, без вычислений. Почти голые ветви были сплошь покрыты шевелящимися гусеницами. Вставала проблема нехватки пищи.
На первых порах это решалось силой: гусеницы покрупнее или просто более голодные собирались вместе и вытесняли, а то просто сталкивали с ветвей соседей. Конечно, никому не хотелось оказаться на месте обездоленных, и этот метод был декларирован как негуманный. Сильные находили иные способы съедать больше, а слабые оставались недоразвитыми. Такова была справедливость на этом дереве.
Но проблема никуда не делась – гусеничное население увеличивалось, а листьев на ветвях оставалось всё меньше. Особо умные гусеницы в одиночку и целыми коллективами принялись искать выход из кризиса. Одни открыли, что можно питаться не только листьями, но и молодыми ветвями. Ну, если не всем, так хотя бы тем гусеницам с периферии, которые находятся на грани жизни и смерти – им и ветки сойдут. Другие проводили фундаментальные исследования использования в пищу древесины, находящейся под толстой корой самого ствола. Нашлись и такие, кто утверждал, что в отдалённом будущем смогут создать искусственный ротовой аппарат, способный пережёвывать сверхтвёрдые корни дерева глубоко под землёй, и это продлит жизнь гусеничной цивилизации на многие поколения.
Другие умники, из тех, что с крыльями, искали выход из тупика в окружающем пространстве. Они смотрели вдаль. Теоретически было понятно, что не может быть, чтобы во всей пустыне было только одно дерево. Вероятно, где-то за горизонтом существуют зелёные собратья, а может, даже их скопления! Смельчаки, рискуя жизнью, поднимались на необыкновенную высоту или отлетали от дерева на максимально возможное расстояние, но увидеть края пустыни не сумели. Тогда технически подкованные гусеницы предложили бабочкам попытаться искусственно увеличить размеры крыльев, чтобы подняться ещё выше. Это было признано перспективным, и умное сообщество считало возможным в течение ближайших нескольких поколений отправить бабочку с яйцами на ближайшее за краем пустыни дерево.
Но все эти изыскания не касались массы голодных гусениц на обглоданных ветвях. Им нужно было есть, окукливаться, превращаться в бабочек, спариваться и откладывать яйца. И они это делали, чего бы им это не стоило!
Такая обстановка не могла не действовать на психику. Всё чаще находились неустойчивые личности, которые, глядя на дерево с кончика какой-нибудь засохшей ветки, восклицали: «Друзья, нужно меньше есть!»
К этому относились по-разному. В одних частях дерева над такими смеялись, признавая их сумасшедшими, на других ветвях подвигали на голодные участки – посиди на диете, поумнеешь. А на ветках с более жёсткими режимами такие речи признавались посягательством на самое святое, и умников просто сталкивали вниз.
Корчась на раскалённом песке мученик, умирая, взывал: «Братья, надо меньше жрать!!!»
Но вопль тонул в аппетитном хрусте крепких челюстей, над бедолагой посмеивались, и вскоре забывали.
Цивилизация гусениц продолжала развиваться.
– На каком основании вы самовольничаете, где ваш разум, коллега? – Шеф явно не контролировал свои эмоции, что случалось исключительно редко. – Ваш статус исследователя высшей категории и Первого моего заместителя не даёт вам права губить эксперимент!
– Простите, Шеф, нам показалось, что изделие вполне доработано и ведёт себя не хуже подобных ему. Почему бы не попробовать, ведь мы всегда можем его изъять?
– Вы уже забыли, Первый, к чему привело преждевременное внедрение на Сферу группы, казалось бы, благополучных объектов DNZR? Они расплодились и устроили тотальную неконтролируемость Сферообитания. Вам же самому пришлось полностью зачищать Сферу, уничтожив при этом почти все формы «Сферофауны-1». А сколько труда ушло на отладку каждой из них! Вы сами работали над созданием новых изделий для «Сферофауны-2». И теперь, когда Сфера населена миллиардом новых видов, вы позволяете себе выпустить к ним «нечто» с неизвестными качествами!
– При всём к Вам уважении, Шеф, позвольте с последним не согласиться. Изделие прекрасно доведено, оно почти совершенно! Ничего лучшего мы с Вами ещё не создавали. Двенадцать предыдущих вариантов были гораздо примитивнее, здесь же налицо явный прогресс, благодаря предложенной Вами мозговой мыслительной надстройке. Лабораторные наблюдения показали спокойное, стабильное поведение и добродушие HS-13. Так чего нам ещё ожидать?
– Зато в вашей мыслительной способности я начинаю сомневаться, Первый! Положительное поведение изделия в хороших условиях лабораторной изоляции ещё не означает такового в условиях пищевой конкуренции Сферофауны. Не вы ли были автором этой действительно полезной формы взаимодействия различных видов изделий – универсального механизма их самоулучшения? И теперь в эту сбалансированную систему вы выпускаете модификацию вида с мыслительной надстройкой! Немедленно уничтожьте HS-13, чтобы и следов его на Сфере не осталось!
