Осенний лес, умытый коротким ночным дождиком, сверкал и переливался разноцветной листвой деревьев и раскатившимися по траве, словно из порванного ожерелья, редкими яркими бусинами брусники и поздней голубики. В янтарном пламени крон кисти рябины рдели, как раскалённые угли. Из травы то тут, то там выглядывали любопытные шляпки грибов: скромников белых или подберёзовиков и зазнаек-щёголей пятнистых мухоморов. Неяркое сентябрьское солнышко, которое радужными звёздами вспыхивало в притаившихся каплях утренней росы, пока ещё робко разливало вокруг своё золотое тепло. Пахло сладкой густой сыростью последних дней бабьего лета.
– Красиво-то как! – крутя головой, зачарованно протянула топавшая по лесной тропинке маленькая девчушка лет семи от роду. Чистые небесно-голубые глаза её под тонкими стрелками тёмных бровей выделялись на загорелом личике и ещё больше оттенялись тёмно-каштановыми прядками пушистых волос, выбившихся из-под косынки. – Вилька! – малышка слегка потрясла сжимавшую её ладонь руку идущей рядом девочки постарше. – Ну, скажи, что красиво!
– Красиво-красиво… – пробормотала та и нахмурила пшеничные брови, напряжённо прислушиваясь к звукам леса.
– Ой, Виль, – снова потянула её назад маленькая ручка, – смотри: голубичник! Давай остановимся, поедим!
Старшая девочка бросила быстрый взгляд на мелькнувшую рядом с тропинкой ягодную поляну, но не остановилась, а торопливо повела свою маленькую спутницу дальше. Странное предчувствие подгоняло её.
– Подожди, Ма́ря, не до того сейчас. Вот глянем быстренько, что там за лесом, и вернёмся ненадолго за твоей голубикой.
– Так ведь там же школа! – удивилась малышка, но Вилька осталась непреклонна, хмурясь всё больше и больше:
– Конечно, школа. Большая красивая школа чародеев. Говорят, что очень большая…
– А если нашу голубику кто-нибудь другой найдёт и всю съест? – провожая взглядом скрывающуюся за деревьями поляну, с сожалением спросила Марька.
– Не беда, лес большой. Побродим немного, не заблудимся.
– Ну, ладно, – согласилась девочка. Но вдруг жалобно спросила: – Виль, а вдруг меня не возьмут в эту самую школу? Вдруг я им не понравлюсь?
– Марьяна, не говори глупости! – отмахнулась старшая, напряжённо вглядываясь в едва наметившийся за деревьями край леса. – У тебя же по жилам вместо крови и то кровяной отвар бегает.
Малышка снова заулыбалась и огляделась вокруг:
– Всё-таки как красиво! Прямо как на лотке с бусами на большой ярмарке!.. Ой!
Лесная тропа внезапно кончилась, и деревья расступились в стороны, выпуская девочек на широкую луговину, также огороженную с дальнего края разноцветной осенней стеной. Ближе к лесу жались друг к другу небольшие домики неизвестного селения. По виду оно никак не походило на каменные строения Школы высокого чародейства, куда, собственно, и направлялись девочки, застывшие теперь в изумлении на опушке.
– Виля, а это что? – растерянно пролепетала младшая, не сводя огромных испуганно-удивлённых глаз с крытых дранкой крыш, подставивших старые скаты под тёплые лучи выползшего из-за деревьев солнца. Голос её дрогнул. – Мы что – заблудились?
– Не реви! – одёрнула её Вилька. – Просто где-то тропинкой ошиблись.
– Лучше бы нас мой папка до самой школы довёл…
– Лучше, – согласилась с маленькой Вилька. – Но ты же слышала, что ему сказали на заставе: во владения чародеев простым людям въезжать запрещено. Поэтому с тобой иду я.
Она положила на траву небольшой узелок, который несла в свободной руке, стянула с головы и перевязала косынку, тщательно заправив под неё тяжёлые русые волосы, заплетённые в толстую косу. При этом взгляд голубых глаз, почти таких же, как и у Марьки, только чуть темнее, но на таком же чистом загорелом лице, не отрывался от невесть откуда взявшейся здесь деревеньки.
– Пойдём, спросим, куда это мы забрели, – беря малышку за руку и подхватывая свой узелок, сказала Вилька и направилась к селению.
В деревеньке было необычно тихо. То есть из-за высоких заборов слышалось кудахтанье кур и негромкое посвистывание и кряканье уток, скрип и приглушённое хлопанье дверей, кое-где даже угадывались шаркающие звуки шагов. Но на широкой улице было совершенно пусто, будто попрятались все. Ни сплетничающих у колодца кумушек, ни играющих перед дворами детей или случайных прохожих – никого.
Вилька шла по деревенской улочке и всматривалась в заросли крапивы у заборов, словно что-то искала, но пройдя три или четыре дома, удивлённо остановилась посреди дороги, глядя по сторонам.
– И куда нам теперь? – подала голос не отстававшая от неё ни на шаг Марька.
– Не знаю.
– А тутошние тебе чего говорят?
Вилька передёрнула плечиками. Как объяснить маленькой девочке, что никаких «тутошних» здесь нет, то есть она их попросту не находит? Ни любопытных взглядов домовых на крышах, ни едва уловимого движения призаборных бурьянов, в которых должны были бы затаиться дворовы́е, настороженно рассматривая пусть и маленьких, но чужаков. Все обитатели невидимого мира будто вымерли ещё около того приметного голубичника. Да так, что и «искать» резона нет. Словно кто-то незримый вдруг начисто срезал и без того редкий дар маленькой Виле́и из Ко́лтовки.
Но пугать Марьку раньше времени не хотелось, поэтому Вилька секунду поколебалась, направилась к ближайшему дому и постучалась в калитку:
– День добрый! – взлетел над забором её звонкий голос.
По ту сторону ограды раздались торопливые шаги, потом лязгнула щеколда и калитка приоткрылась.
– Ой, девоньки, а вы-то откуда здесь? – Со двора на них смотрела темноглазая опрятно одетая женщина. – Тоже, никак, заблудились? – Девочки переглянулись, но ответить не успели. – Заходите-заходите. Нечего у ворот топтаться. – Она поманила их рукой и направилась в дом. – Пойдёмте, я вас хоть молочком напою.
– А мы что – не первые? – неуверенно замерев у прикрытой створы, озадаченно спросила Вилька.
– Ну, да. Вот прямо перед вами ещё один странник в ворота постучал. И тоже, как вы, мале́ц ещё. Говорит, с пути сбился… А чего встали-то? Проходите в дом! И не бойтесь вы! Чай, не съем я вас! – Женщина улыбнулась и скрылась в сенях.
Вилька быстро осмотрелась, задержала взгляд на пушистом сером коте, дремавшем на завалинке рядом с крыльцом, надеясь распознать в нём здешнего охранителя дома. Но мурлыка даже глаз не приоткрыл, чтобы рассмотреть непрошенных гостей. Только ухом во сне недовольно дёрнул, прогоняя назойливую муху. Ни дать, ни взять – набалованный хозяйский увалень, но уж никак не маленький любопытный домовник, которому всё вокруг надо. Тот бы своих круглых светящихся даже днём глазёнок с пришлых вообще не сводил бы.
«Да, где ж они все?!»
Девочка с тревогой стряхнула с плеч побежавшие, было, мурашки и, кивнув головой Марьке, всё же последовала за хозяйкой.
