Погруженная в гипнотический сон девушка лежала, распростершись на кушетке.
Стоявший над ней мужчина держал в руке микрофон, шнур от которого тянулся к магнитофону.
– Ваше имя? – спросил мужчина.
При звуках его голоса зеленый глаз индикатора записи магнитофона запульсировал.
Левой рукой мужчина слегка подкрутил верньер уровня записи. Он повторил вопрос. Голос его был исполнен спокойной убедительности. Мужчина говорил негромко, авторитетно, не допуская вместе тем ни намека на принуждение, чтобы не спровоцировать подсознательного сопротивления девушки.
– Ваше имя?
Девушка шевельнулась. Веки ее дрогнули.
В голосе мужчины не было нетерпения, а только все та же спокойная настоятельность, убедительность:
– Ваше имя?
Губы девушки разомкнулись. Но воздействие наркотика превратило ее ответ в неразборчивое бормотание.
– Вам следует отвечать громче, – настаивал мужчина, пробиваясь к сознанию девушки. – Говорите громче. Как вас зовут?
– Надин.
– Хорошо. Ваше полное имя?
– Надин.
– Ваше полное имя?
– Надин Фарр.
– Надин, вы помните, что попросили меня испытать вас при помощи сыворотки правды?
Девушка зевнула.
– Вы помните?
– Да.
– Вы обещали, что будете искренне сотрудничать со мной?
– Да.
– Вы намерены сотрудничать?
– Да.
– Поднимите правую руку, Надин.
Девушка шевельнула рукой.
– Хорошо. А теперь поднимите ее.
Девушка лежала неподвижно.
– Поднимите правую руку, Надин. Надин, поднимите правую руку. Поднимите правую руку.
Рука девушки медленно, с видимым усилием, поползла вверх.
– Поднимите ее выше. Поднимите ее выше, Надин. Выше.
Рука поднялась выше.
– Прекрасно. Теперь опустите руку. Скажите мне правду: есть в этом мире кто-то, кого вы ненавидите?
– Сейчас нет.
– А вас кто-нибудь ненавидит?
– Сейчас нет.
– Вы в кого-нибудь влюблены?
– Да.
– Вы когда-нибудь кого-нибудь ненавидели?
– Да.
– Мужчину или женщину?
– Мужчину.
– Кто этот человек?
– Он мертв.
– Надин, я – доктор Денэйр. Я – ваш доктор. Вы доверяете мне целиком и полностью?
– Да.
– Вы будете рассказывать мне о себе правдиво и без утайки?
– Да.
– Вы намерены рассказать всю правду?
– Думаю, да.
– Вы скажете всю правду?
– Я… да.
– Есть кто-то, кого вы ненавидите?
– Да.
– Он мертв?
– Да.
– Когда он умер?
– В начале лета.
– Как он умер?
Девушка ответила легко и непринужденно:
– Я убила его.
Доктор Денэйр, уже формулировавший в голове следующий вопрос, дернулся, словно звуки сонного голоса обожгли его. Он бросил взгляд на медсестру, стоявшую у капельницы с раствором пентотала натрия в дистиллированной воде. Строго отмеренные дозы этого раствора поступали в вену девушки через определенные интервалы. Это помогало удерживать открытым узкий коридор между полной потерей сознания и наркотической летаргией, не позволявшей сделать достаточное ментальное усилие, чтобы сочинить ложь.
– Надин, вы знаете меня?
– Я вас знаю.
– Вы мне доверяете?
– Да.
– Надин, вы должны говорить мне правду.
– Я говорю правду.
– Кого вы ненавидите?
– Дядю Мошера.
– Вы имеете в виду Мошера Хигли?
– Да.
– Кто был тот человек, который ненавидел вас?
– Дядя Мошер.
– Он мертв?
– Он мертв.
Доктор снова бросил взгляд на невозмутимое лицо медсестры. Поколебался и сказал:
– Надин, скажите мне правду. Как он умер?
– Я убила его.
– Как вы его убили?
– Отравила ядом.
– Почему вы его убили?
– Мне надо было уйти, – ответила она.
– Откуда уйти?
– Исчезнуть.
– Почему?
– Чтобы Джон не мог любить меня.
– Какой Джон?
– Джон Эвингтон Локк.
– Кто тот человек, которого вы любите?
– Джон.
– Джон Локк?
– Да.
– Он любит вас?
– Да.
– Ваш дядя Мошер умер три месяца назад?
– Я убила его.
– Как вы его убили?
– Отравила.
– Чем?
– Таблетками.
– Где вы взяли яд?
– Он там был.
– Что вы сделали с ядом?
– Бросила в озеро.
– Какое озеро?
– Озеро Твомби.
– В каком месте озера?
– У лодочного причала.
– Случайно обронили или намеренно бросили?
– Намеренно бросила.
– Таблетки были в пакете или в пузырьке?
– В пузырьке.
– Таблетки или жидкость?
– Таблетки.
– И пузырек не всплыл?
– Я насыпала в него свинцовой дроби.
– Где вы взяли дробь?
– Вскрыла патроны от карабина дяди Мошера.
– Сколько?
– Два.
– А что вы сделали с пустыми гильзами?
– Бросила в оружейной комнате.
– Вы кому-нибудь об этом говорили?
– Нет.
– Где вы взяли яд?
Ответ девушки был неразборчив.
– Надин, где вы взяли яд?
Губы Надин шевелились. Она издавала звуки, словно пыталась сформулировать законченные предложения, а потом внезапно, как будто сообразив, что для этого требуется слишком большое усилие, девушка погрузилась в глубокий сон.
Доктор жестом показал медсестре, чтобы та отключила капельницу.
– Надин.
Ответа не было.
– Надин, – он повысил голос. – Надин, послушайте меня. Надин, пошевелите правой рукой.
Никакой реакции.
– Надин, как вас зовут?
Девушка не шевелилась.
Доктор Денэйр, подняв ей левое веко, заглянул в глаз. Отпустил веко и выключил магнитофон.
– Ей надо какое-то время поспать, – сказал он. – Когда она начнет приходить в сознание, то может сообразить, что сказала нам гораздо больше, чем намеревалась. И тогда может стать раздраженной и возбужденной. Вы понимаете, мисс Клифтон?
Сестра кивнула.
– Вы помните, что по законам нашей профессиональной этики вы не должны ни при каких обстоятельствах разглашать что-нибудь из того, что вы сейчас услышали?
Сестра посмотрела доктору прямо в глаза.
– А вы собираетесь об этом рассказывать? – спросила она.
– Кому? – холодно осведомился доктор.
– Властям.
– Нет.
Медсестра больше ничего не сказала.
Доктор Денэйр вытащил шнур из розетки, накрыл магнитофон крышкой и повернулся к сестре:
– Я оставляю ее на ваше попечение, мисс Клифтон. Присмотрите, чтобы ее никто не беспокоил. Ей нужно тепло. Время от времени проверяйте ее пульс. Я оставляю вам подробные инструкции на случай каких-либо осложнений.
Сестра кивнула.
– Я ухожу на час-полтора, а потом вернусь, – продолжал доктор. – Не думаю, что она придет в сознание раньше, чем через несколько часов. Но если все же она очнется до моего возвращения и захочет поговорить, не обсуждайте с ней ничего. Просто велите ей спать. Помните, что вы исполняете свои профессиональные обязанности в качестве медсестры и не должны никому говорить о том, что здесь случилось.
Сестра стояла, глядя в пол, доктор в упор смотрел на нее. Помолчав, она неохотно подняла глаза и глухо сказала:
– Хорошо, я поняла, доктор.
Доктор Денэйр вышел из комнаты, в которой не было ничего от стерильной белизны остальных помещений госпиталя. Сделано это было специально, чтобы не вызывать у пациента неприятных и тревожных ассоциаций. Освещение в комнате регулировалось, ее можно было залить сверкающими огнями, но сейчас свет был мягкий и непрямой. Температура воздуха в помещении тщательно контролировалась, а стены были полностью звуконепроницаемы.
