1. Пролог "Кровавый венец"
“Любовью вечною принцесса очарована,
Желаньем нужной быть опьянена…
Но стоит ли менять свободу на кольцо,
Когда оно из острых прутьев сплетено?”
Каждый новый шаг сопровождался противным хлюпаньем размокшей от дождя грязи. Ее босые ноги утопали в холодной жиже, скользили на корнях, прикрытых опавшей листвой, и резались об острые, торчащие камни. Но жаловаться было некому. Некому было сказать о том, как ей плохо и страшно ни на протяжении всей жизни, ни сейчас, в моменты побега и бушующего внутри ужаса.
Она практически ничего не видела, лишь чудом огибая призрачные силуэты извилистых деревьев, раскинувших свои голые ветки так, будто пытаясь поймать беглянку - цеплялись острыми корягами за волосы, царапали лицо и голые плечи... Если бы не ясный, лунный месяц, пробивающийся сквозь мутную дымку осенних туч, то, возможно, пришлось бы передвигаться на ощупь. И все же, животный страх быть схваченной, оказался настолько силен, что даже непроглядная темнота леса уже не пугала. Нет, она дарила надежду на спасение, возможность сбежать от беспощадных преследователей, что вознамерились поймать беглянку любой ценой...
- Она там! В той стороне! - пронзительный мужской крик был заглушен лаем взбешенных гончих. Пульсирующая в ушах кровь не позволяла определить, кому именно принадлежал этот голос. Лишь одно она знала точно - нужно ускориться.
- Спустите собак! - громко вторило другое, надрывное эхо. - Спустите всех и найдите эту суку!
Эти голоса были похожи на рассекающие до крови удары хлыста. Точные, до слез болезненные удары, от которых, казалось, было не спастись. И они приближались так стремительно, что прятаться, наверное, уже не было смысла. Они шли по ее кровавому следу, мертвым отпечатком застрявшему в грязи ночного леса. Какой толк бежать, если собаки все равно отыщут? Перероют всю землю этих мест, но найдут...
Лишь на миг девушка позволила себе остановиться. Зажав рот рукой, чтобы ни одна живая душа не могла уловить ее шумное, надрывное дыхание, беглянка прислушалась. Они близко... Где-то там, позади, уже виднелись огни масляных ламп, стремительно приближающихся к ней, и гул собак, практически дышащих в спину, заставлял неистово дрожать. Судьба была бы к ней более благосклонна, раздери ее эти самые собаки насмерть. Однако, те были обучены для ловли дичи и, как оказалось, сбежавших невест...
“Спрятаться! Сбежать! Уйти как можно дальше!” - настойчиво стучало в ее голове. Словно зверь, словно загнанная лисица, она брела вперед, едва передвигая дрожащими ногами от усталости. Молилась всем известным богам, молилась духам леса, в надежде отыскать долгожданное спасение. Да разве такое бывает? Разве случаются чудеса, внезапно упавшие на голову? Нет, боги несправедливы к тем, кто отчаянно просит помощи. Несправедливы к тем, кто нуждается в них больше всего, отчего-то награждая лишь тех, кто даже не верит в их существование. Там, наверху, будто играли в рулетку, одаривая подарками судьбы лишь везунчиков. А она... Она никогда ни о чем не просила, никогда не надеялась на волю случая, убежденная в том, что таких просто не награждают, потому что не за что. Наверное, с ее душой тоже кто-то поиграл, поставив на кон целую жизнь в эти минуты отчаяния...
- Вы видите ее?! Я нашел следы! - раздалось уже совсем близко. - Обходите со стороны! Она далеко не убежит!
Обернувшись, девушка увидела стремительно приближающийся огонек и тень человека, крепко удерживающего лампу с ружьем наперевес.
Вновь сорвавшись с места, она ощутила, как все внутри нее неистово опустилось от ужаса. Нет, только не снова. Только не в их руки... Ей и без того досталось сполна, и было невыносимо думать о том, чтобы вытерпеть все произошедшее заново. Ее тело и дух и без того были сломлены до той самой точки, когда уже хочется просто умереть, лишь бы не испытывать на себе весь этот кошмар вновь…
Пронзительный холод, казалось, проникал под самую кожу и беспощадно выворачивал наизнанку. Все, что на ней было, а вернее висело рваным тряпьем - свадебное платье, что еще вчера казалось белее самого первого снега. Оставшиеся лоскутки ткани едва прикрывали оголенные ноги, держались последними нитками на израненных плечах. А ведь ее тетушка отдала за этот наряд немалое, и вряд ли бы обрадовалась тому, во что его превратила племянница. Да, тетушка скорее переживала бы именно за платье, а не за свою нерадивую родственницу, от которой теперь мало что осталось.
В какой-то момент она снова споткнулась о корень дерева, к стволу которого тут же устало привалилась. Сил уже не оставалось, но и на отдых времени больше не было. Однако, стоило ей вновь дернуться вперед, как нечто сильное и тяжелое сбило ее с ног, повалив на землю. Невольно вскрикнув, она попыталась подняться, но болезненный укус, разрывающий плоть, пришелся на правую ногу. Из глаз посыпались искры, и кожу будто бы обожгло раскаленной кочергой. Она ощутила вес чужого, мохнатого тела на своей груди. Это была одна из собак, пущенных по следу. Зловонное дыхание стухшего мяса и свежей крови обдало лицо девушки.
Она уже не плакала. Казалось, все остатки слез покинули ее еще там, в поместье. Там, под мужскими телами, овладевшими несчастной без капли сочувствия и стыда. Там, в комнате, где должна была пройти ее первая брачная ночь. Теперь же она испытывала лишь горькое отчаяние, ужас и бессилие. Наверное, было бы проще сдаться. Вернуться к своим мучителям и терпеть дальше, без возможности когда-либо увидеть свет. Однако, слишком много пути уже было пройдено, чтобы останавливаться. Если ей и придется сгинуть, то точно не от клыков рассвирепевших собак, или же от рук насильников, измучивших ее до полного безумия.
Преследователи оказались почти рядом, и теперь им не было нужды кричать, чтобы она их слышала.
- Слезь с меня! - выдохнула девушка, будто животное могло ее понять. - Слезь!
Двинувшись вперед под звуки угрожающего, утробного рычания, девушка ухватилась за мохнатую лапу собаки, ладонью утонув в густой шерсти. Попыталась сбросить с себя тяжелую тушу, но та оказалась слишком сильна. И тогда беглянка сделала очередной рывок вперед, вцепившись своими собственными зубами в животное, зарывшись лицом в сырую, дурно пахнущую шерсть. Это было отвратительно, гадко, но действенно. Псина заскулила, на миг ослабив хватку, что позволило беглянке скинуть с себя животное.
Даже несмотря на укус, который кровоточил, обдавая ступню горячей жидкостью, девушка вновь рванула вперед. Страх заглушал все возможные чувства и ощущения, включая боль. Она, словно механическая кукла, бежала вперед, затылком чувствуя дыхание разъяренного зверя.
