Даниил Мордовцев - Державный плотник

Державный плотник
Название: Державный плотник
Автор:
Жанры: Русская классика | Историческая литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2020
О чем книга "Державный плотник"

Историческими романами Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) зачитываются уже более ста лет. В «Державном плотнике» писатель обращается к образу молодого Петра I, ко времени строительства русского флота. В повести «Наносная беда» рассказывается об эпидемии чумы 1770-го года в Москве.

Бесплатно читать онлайн Державный плотник


© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru


Даниил Лукич Мордовцев 

Державный плотник

Часть I

То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Пушкин[1]
1

В глубокой задумчивости царь Петр Алексеевич ходил по своему обширному рабочему покою, представлявшему собою, в одно и то же время, то кабинет астронома с глобусами Земли и звездного неба, с разной величины зрительными трубами, то мастерскую столяра или плотника и кораблестроителя, с массою топоров, долот, пил, рубанков, со всевозможными моделями судов, речных и морских, со множеством чертежей, планов и ландкарт, разложенных по столам.

Что-то нервное, скорее творческое, вдохновенное светилось в выразительных глазах молодого царя.

Была глубокая ночь. Но сон бежал от взволнованной души царственного гиганта. Он часто, подолгу, останавливался в раздумье перед разложенными ландкартами.

– Морей нет, – беззвучно шептал он, водя рукою по ландкартам. – Земли не измерить, не исходить… От Днестра и Буга до Лены, Колыми и Анадыри моя земля, вся моя!.. И у Александра Македонского, и у Цезаря, у Августа, у всего державного Рима не было столько земли, сколь оной подклонилось под мою пяту, а воды токмо нет, морей нет… Нечем дышать земле моей… Воздуху ей мало, свету мало… Так я же добуду ей воздуху, и свету, и воды, воды целые океаны!

Он с силою стукнул по столу так, что юный денщик его, Павлуша Ягужинский[2], приютившийся за одним из столов над какими-то бумагами, вздрогнул и с испугом посмотрел на своего державного хозяина.

Но Петр не заметил того. Ему вспомнилось все, что он видел во время своего первого путешествия по Европе. Это был какой-то волшебный сон… Корабли, счету нет кораблям, которые бороздят воды всех океанов, гордые, величественные корабли, обремененные сокровищами всего мира… А у него только неуклюжие струги, да кочи, да допотопные ушкуи…

– У махонькой Венецеи, кою всю мочно шапкой Мономаха прикрыть, и у той целые флотилии… Голландерскую землю мочно бы пядями всю вымерить, а на поди! Кораблям счету нет! – взволнованно шептал он, снова шагая по своему обширному покою.

Добыть моря, добыть!.. Не задыхаться же его великой земле без воздуху!.. На дыбу, духовно, поднять всю державу, весь свой народ, и добыть моря, чтоб протянуть державную руку к околдовавшей его Европе… Через Черное море, через Турскую землю – далеко, это не рука… А там, за Новгородом и Псковом, где его пращур, Александр Ярославич, шведскому вождю Биргеру «наложил печать на лице острым мечом своим», там, где он же на льду Чудского озера поразил наголову ливонских рыцарей в Ледовом побоище, там ближе к Европе…

– Токмо б морей добыть! – повторил царь.

А корабли будут! Лесу на корабельное строение не занимать стать, всю Европу русским лесом завалить хватит… Корабельное строение уже кипит по всем рекам… Все корабельные «кумпанства» уж к топору поставлены, горит работа! На рубку баркалон[3] в шестнадцать с лихвой сажен длины и четырех ширины ставят топор да пилу бояре да владыки казанский и вологодский… К баркалонам чугунных пушек льется от двадцати шести до сорока четырех на каждое судно. На барбарские[4] суда ставят топор и пилу гостинные кумпанства. А там еще бомбардирский да галеры… А орудий хватит…

Вдруг царь как бы очнулся от всецело поработивших его государственных дум и взглянул на Ягужинского, которого, казалось, только теперь заметил, и был поражен его необыкновенной бледностью и выражением в его прекрасных черных глазах чего-то вроде немого ужаса.

– Что с тобой, Павел? – спросил он, останавливаясь перед юношей. – Ты болен? Дрожишь? Что с тобой?

– Государь!.. Я не смею, – бормотал юный денщик бледными губами.

– Чего не смеешь? Я к тебе всегда милостив.

– Не смею, государь… но крестное целованье… моя верность великому государю…

– Говори толком! Не вякай.

– Царь-государь!.. На твое государево здоровье содеян злой умысел… хульные слова изрыгают…

– Знаю… не впервой я, чать… От кого? Как узнал?

– Приходила ко мне, государь, попадья Степанида, в Китай-городе у Троицы, что на рву, попа Андрея жена, и отай сказывала, что пришед-де в дом певчего дьяка Федора Казанца, зять его, Федора, Патриаршей площади подьячий Афонька Алексеев с женою своей Феклою и сказали: живут-де они в Кисловке, у книгописца Гришки Талицкого, и слышат от него про тебя, великого государя, непристойные слова, чево и слышать невозможно.

Павлушка говорил торопливо, захлебываясь, нервно теребя пальцы левой руки правою.

– Ну?

– Да он же, государь, Гришка, – продолжал Ягужинский, – режет неведомо какие доски, а вырезав, хочет печатать, а напечатав, бросать в народ.

– Ну?

– Да он же, государь, Гришка, те свои воровские письма, да доски, да и тетрати[5] отдал товарищу своему Ивашке-иконнику.

– Ну? И?

– И та, государь, попадья Степанида сказывала мне, что оный Гришка Талицкий составил те воровские письма для тово: будто-де настало ныне последнее время и антихрист-де в мир пришел…

Ягужинский остановился, боясь продолжать.

– Досказывай! – мрачно проговорил царь.

– Антихристом, – запинался Павлушка, – он, государь, Гришка, в том своем письме ругаясь, писал тебя, великого государя…

– Так уж я и в антихристы попал, – нервно улыбнулся государь, – честь не малая.

– Да он же, государь, Гришка, также-де и иные многие статьи тебе, государю, воровством своим в укоризну писал: и народном-де от тебя, государя, отступиться велел-де и слушать-де тебя, государя, и всяких податей тебе платить не велел.

– Вот как! – глухо засмеялся Петр. – С сумой меня пустить по миру велит! Вот тебе и «корабли»… Ну?

– А велел-де, государь, тот Гришка взыскать, во место тебя, царем князя Михайлу Алегуковича Черкасского…

– Ого! Ну, ну!

– Через того-де князя хочет быть народу нечто учинить доброе.

– Так, так… Будем теперь в ножки кланяться Михайле Алегуковичу… Ну!

– Да он же, государь, вор Гришка, для возмущения к бунту с тех своих воровских писем единомышленникам своим и друзьям давал-де письма руки своей на столбцах, а иным в тетратях, и за то у них имал-де деньги.

Теперь Петр слушал молча, величаво-спокойно, и только нервные подергивания мускулов энергичного лица, оставшиеся у него еще с того времени, когда он совсем юношей, чуть не в одной сорочке и босой, ночью ускакал из Преображенского в Троицкую лавру от мятежных приспешников его властолюбивой сестрицы Софьи Алексеевны, которая давно сидела теперь в заточении тихих келий Новодевичьего монастыря.

– Все? – спросил он.

– Нет, государь. Попадья сказывала, что он же, Гришка, о «последнем времени» и о антихристе вырезал две доски, а на тех досках хотел-де печатать листы и для возмущения же к бунту и на твое государево убийство…


С этой книгой читают
Историческая беллетристика Даниила Лукича Мордовцева, написавшего десятки романов и повестей, была одной из самых читаемых в России XIX века. Не потерян интерес к ней и в наше время. В произведениях, составляющих настоящий сборник, отражено отношение автора к той трагедии, которая совершалась в отечественной истории начиная с XV века, в период объединения российских земель вокруг Москвы. Он ярко показывает, как власти предержащие, чтобы увеличить
Даниил Лукич Мордовцев – русский и украинский писатель, историк и публицист. Его сугубо исторические исследования имели у современников успех, сравнимый только с «Историей государства Российского» Н.М.Карамзина. Но история нам понятна тогда, когда мы можем понять чувства минувшего. Художественная проза Даниила Мордовцева исследует чувства и настроения ушедших эпох, она написана живым и образным языком, она экспрессивна и эмоциональна.В книгу вошл
Идёт на Москву лжецаревич Димитрий с большим войском. Царь Борис Годунов ждёт его и тревожится, ведь вещунья напророчила, что скоро не будет у Годунова венца и что такова Божья воля. На воре шапка горит, даже если это шапка Мономаха. Горят и без времени седеют волосы под такой шапкой. А если вор у другого вора шапку крадёт, то сам вором считается? Назовут его вором? Или назовут новым царём? А если сперва – царём, а затем – вором? На всё Божья вол
Грозен был год 1812-й. Пришел на землю Русскую Наполеон-корсиканец, и застонала земля, содрогнулась от топота конского. Сшиблись драгуны французские с русскими уланами. Эскадроны один за другим понеслись стройно, ровно, словно на параде. Ноги в стременах, сабли в руках, а в сердце – огонь! Так и мчались они, пока в ряды их не ворвалась смерть…Могла ли дочь славного гусара Дурова усидеть на месте в такой роковой момент? Осенней ночью, да с полною
Можно ли победить коррупцию кулаками?Сколько стоит костер в лесу?Как оживить голубя?Какую тайну скрывает Обское море?Нравятся ли путаны полицейским?Как избавиться от личных демонов?Очевидные и неочевидные ответы на эти и другие вопросы в новом сборнике рассказов сибирского писателя Сергея Владимирова.Современная проза, фантастика, мистика, любовь и страсть. Пятнадцать историй, которые не оставят читателя равнодушным.
Лев Николаевич Толстой (1828–1910) – великий русский писатель, один из величайших писателей-романистов мира, мыслитель, просветитель, публицист, участник обороны Севастополя.В 1862 г. писатель начал издавать педагогический журнал «Ясная Поляна» с книгами для чтения. В 1872 г. была издана «Азбука» Л. Толстого – школьное пособие для обучения детей чтению, письму и арифметике. «Азбука» состояла из четырёх книг, включающих короткие истории, былины, б
Лермонтов был связан с Кавказом всю свою недолгую жизнь и посвятил ему свои лучшие творенья в стихах и прозе. Все примечательные места, которые посещал поэт, странствуя по кавказским дорогам, запечатлены на его живописных полотнах и многочисленных рисунках. Каждая встреча с горным краем дарила ему новое вдохновенье. Здесь поэт провел свои последние дни, здесь пролилась его кровь, здесь он окончил свой яркий и трудный земной путь. За строками непр
Роман «Тихий Дон» (1925–1940) – вершинное творение М. А. Шолохова, одно из наиболее значительных эпических произведений мировой литературы ХХ века, воплотившее традиции русской литературы в изображении народа в трагических обстоятельствах переломной эпохи. За этот роман Михаил Александрович получил в 1965 году Нобелевскую премию по литературе.В это издание входит вторая книга романа М. Шолохова «Тихий Дон», в которой описаны события Февральской и
Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев про
Конституция Республики Армения – основополагающий документ, определяющий государственное устройство Армении. Принята на референдуме 5 июля 1995, изменена референдумом 27 ноября 2005. Конституция утверждает Республику Армения как суверенное, демократическое, социальное, правовое государство, власть в которой принадлежит народу и осуществляется посредством свободных выборов, референдумов, а также через предусмотренные конституцией государственные о
— Ты мой ученик, Глеб. И между нами ничего не может быть! — Алена Сергеевна истерично бьется в моих руках и только распаляет еще больше. — Почему? Тебе же нравится, — впиваюсь в этот мятежный рот, пресекая любые возражения. Как кипятком обдает. Ни с кем такого не испытывал. Не отвечает. Кусается. Чувствую кровь и резко отстраняюсь. — Аронов, хватит! Прекрати! — колотит меня кулачками. Перехватываю запястья и завожу себе за спину. Алена оказываетс
– Не трогай, урод! – кричу я, когда Юсупов просто берет и запихивает меня в машину! – Ну ты же сама сказала, что это единственный способ для меня заполучить девчонку, – зло ухмыляется он, совершенно не реагируя на мои попытки отбиться. – Мой отец тебя прикончит! – в панике пытаюсь я найти способ вразумить его. – Ты хоть понимаешь, что он с тобой сделает, если узнает, что ты тронул меня?! – Плевать я хотел! Тебя давно пора проучить, зараза мелка