Я шла к Рею так, как идут, наверное, на казнь. В голове было пусто, внутри все звенело от боли, но отступить сейчас? Нет, не выйдет. Не хочу и не стану. Поэтому только прибавила шагу, а затем остановилась перед знакомой дверью кабинета. Сейчас все и решится. Раз и навсегда, потому что такое не прощают. Подняла руку, в последний раз взглянула на обручальное кольцо – и постучала.
– Входите.
Звук родного голоса на миг выбил почву из-под ног, но что поделаешь, когда все рухнуло и осталось только собирать осколки? То-то же, ничего. Я крепче сжала кулаки, глубоко дыша, и переступила порог. Рей сидел за рабочим столом – массивным, дубовым. Сейчас без очков, потому что кого опасаться в собственном кабинете? Отыскала взглядом очки – далековато, не дотянется, если вдруг что. А Рей увидел меня и улыбнулся:
– Ты что-то рано, Минни. Отменили пары?
– Нам нужно поговорить.
Села напротив, стараясь казаться спокойной. Как в последний раз, изучила худощавое лицо с большими внимательными глазами, губы, которые так любила целовать. Я не хотела делать ему больно, но иначе не могла.
– Я слушаю тебя. – Рей насторожился. Видно, вычитал что-то такое в моем лице.
А я не знала, что ему сказать. Точнее как, чтобы не было так невыносимо. Хотя что тут скажешь?
– Знаешь, кое-что изменилось, – произнесла, снимая с пальца обручальное кольцо и опуская перед ним на стол. – Я не смогу выйти за тебя замуж и разрываю помолвку.
– Что? – Рей уставился на меня так пронзительно, что не хватало дыхания.
– Я. Разрываю. Помолвку.
Почувствовала, как защипало глаза, но надо быть сильной. Удержаться на краю и не скатиться в пропасть. Рей тоже сильный, он справится.
– Почему? – сорвался вопрос с его губ.
– Потому что так надо.
– Почему, Аманда? Что я сделал не так?
А в глазах – гроза! Я знала, что делаю ему больно, и понимала, что еще немного, и сорвусь, не смогу. Пора заканчивать представление.
– Я люблю другого.
Вот так. Пусть возненавидит меня, пусть считает падшей женщиной. Это лучше, тем тянуть дальше, до того момента, пока не смогу уйти. Рей был моим миром. Но сейчас настала пора прощаться. За окном, кажется, пошел снег…
– И еще, я понимаю, что нам теперь будет сложно работать вместе, поэтому увольняюсь. Вот заявление, – положила перед ним тоненький листок, исписанный мелким почерком. Оставаться в университете Гарроуз и дальше не смогу, пока тут будет Рей.
– Подожди, какое отношение наша помолвка имеет к твоей должности? Минни, это глупо. И потом, ты по закону должна отработать еще минимум неделю, потому что не предупредила заранее.
– Ты хочешь видеть меня и дальше? – поразилась я. – Или не услышал? Все кончено, Рей. Я ухожу от тебя. Прощай.
Подскочила и быстро направилась к двери, а закрыв ее за собой, и вовсе бросилась вон. Бежала так, что едва не потеряла туфли, и остановилась, только добравшись до общежития. Заперла за собой дверь, сползла на пол, закрыла лицо руками и позорно разрыдалась.
Учебный год летел, как на крыльях. Я не успела обернуться, как настал конец первого семестра. Наступила пора зимней сессии. Студенты бродили хмурые и часто забывали, кто они, куда идут и зачем. Зато прекрасно помнили формулы особо опасных заклинаний, которым их обучали в университете Гарроуз. Что поделаешь? Экзамены есть экзамены. В то январское утро передо мной появился староста сто второй группы первого курса факультета взаимодействия с разумными и неразумными формами жизни Энджел Риад-Мориц. Он же – брат моего жениха и ректора университета Рея Денвера. Почему фамилии разные – давняя история. Казалась давней, хоть от нее и отделяло каких-то три месяца, но будто прошла целая жизнь.
– Сколько студентов имеют академическую задолженность? – грозно спрашивала я.
– Четверо, – отвечал Энджи, отмечая что-то в своем списке.
– Отлично, могло быть и больше. Передай, что у них осталось пять дней до начала зимних каникул. Не сдадут – я ректора за них просить не буду.
– Передам, – кивнул Энджел.
– Что-то еще?
– Да, декан Дейлис. Брат очень хотел знать, поедете ли вы с ним завтра во дворец, но так как вы сильно заняты и он застает вас только спящей…
Ну, Мышонок! Нашел кого подослать. Все дело в том, что во дворец я ехать не хотела. Нет, мы все еще дружили с королем Фердинандом, и он все еще пылал страстью к моей непутевой сестрице. Вот поэтому и не хотела ехать. Дин опять будет хмуриться, Лукреция снова будет вертеть хвостом. А Рей настаивает, потому что зимние балы – это зимние балы, и ему ехать придется. Да и пригласительные для нас Дин прислал заблаговременно.
Тогда почему я чувствовала себя загнанной в угол? Надо поговорить с Лури. Пусть прекратит портить жизнь королю, чтобы тот перестал портить ее королевству.
– Скажи Рею, что поеду, – ответила Энджелу. – Ты с нами?
– Само собой.
Энджи умчался так быстро, что только пятки засверкали. Еще бы! На зимних балах должна была присутствовать его зазноба. Та самая, к которой он убегал, теряя ботинки, этой осенью. Нам с Реем было безумно любопытно, что это за девица. Тем более ни имени ее, ни титула Энджи не упоминал. А я, как куратор, имела право знать! И Рей – как ректор и брат. Наверное, это и пересилило мое нежелание идти на бал. Потерплю Лукрецию и Дина ради того, чтобы посмотреть на возлюбленную Энджи.
К счастью, большинство студентов уже сдали экзамены и теперь слонялись по общежитию, ожидая праздничной зимней церемонии – и начала каникул. Ровно через пять дней сменится календарь, и все желающие поедут навестить родственников. Университет опустеет, чтобы меньше чем через месяц наполниться шумом и гамом. Что ж, я собиралась потратить это время на отдых. Мы с Реем и так слишком много работали и нигде не бывали вместе. Пора восполнить это досадное упущение! Но сначала – коварная сестрица, которая так и обитала в соседней комнате.
Постучала в двери Лури, дожидаясь ответа. В это время она должна была вернуться с пар давным-давно, но отвечать никто не торопился. Снова маску делает, что ли? Постучала снова.
– Что, не отвечают? – послышалось за спиной.
– Нет, – ответила я, а потом резко обернулась: – Лури, что за глупые вопросы?
Лукреция щеголяла цветущим видом. Еще бы ей не цвести! Бедный Дин уже не знал, какие еще методы использовать, чтобы заполучить даму сердца, а Лукреция беззастенчиво этим пользовалась. Вот и теперь в ушах сестры были серьги, подаренные его величеством. Фамильные, между прочим! С огромными алыми рубинами, а Лури приняла подарок так, будто и золото поддельное, и рубин – не рубин. Зато теперь сестрица ходила по территории университета в таком виде, будто собралась на бал – светлые волосы завиты волосок к волоску, платье не фривольное, конечно, – мы бы не потерпели, – но достаточно открытое, чтобы намекнуть, что под ним скрывается, и достаточно закрытое, чтобы не придраться. А небесно-голубой цвет и вовсе не вписывался в каноны, как и туфельки на огромных каблуках, несмотря на зиму.
