Виктор Загоскин - Детские травмы

Я родился на Урале в 1981 году на стыке времен, изменений, тектонических сдвигов. Детство у меня было вполне среднестатистическим: нельзя сказать, что я был избалован, но и люмпен-пролетарской простоты и убогости я никогда не ощущал. Родители у меня – обычные служащие: папа работал в системе минобороны, мама – в сфере здравоохранения. Все как у всех: семья, двое детей, жизнь от зарплаты до зарплаты, квартира по распределению в Москве, перестройка, гласность, развал СССР, капитализм, угарные 90-е, периодические кризисы в стране и обществе. Мы выживали как могли, хотя местами брезжила надежда, что все наладится и непременно все будет отлично!

Фото дома в Екатеринбурге (Свердловске) по адресу: улица Блюхера, 55 А, где я прожил свои первые 3 года. Там мало что изменилось 40 лет спустя

Источник: фото с открытой лицензией из интернета

Сейчас мне под 40 лет, и в связи с накрывающим меня кризисом среднего возраста я начинаю копаться в себе и искать причины моих жизненных неудач. Именно так психологи работают со своими клиентами, пытаясь вытащить в воспоминаниях детские травмы, ставшие основой девиантного поведения. А оно во мне, разумеется, есть и довольно часто мешает в повседневной жизни. Отмотав половину (хотелось бы надеяться, что не меньше) своего жизненного срока, я бы хотел поделиться личной историей с читателем, у которого возможно есть дети. Мой совет: не калечьте собственных отпрысков, разговаривайте с ними, будьте им друзьями, пресекайте любые попытки психологического насилия и унижения в школе, иначе в их взрослой жизни (тем, кто доживет) придется очень туго.

Несправедливости вокруг очень много, и полезно узнавать это с детства, разрабатывая навыки противостояния лжи, унижению, насилию. Сравнивая с вакцинопрофилактикой, стоит отметить, что каждому необходима прививка для выработки пожизненного иммунитета от зла и ненависти. Но каждая вакцина должна иметь строгую дозировку, иначе организм может и не справиться.

В принципе, я очень благодарен жизни за то, что она меня потрепала. Не сильно, но очень запоминающе. Все-таки судьба меня оградила от изнасилований, надругательств, серьезных побоев. Мне удалось не сломаться и справиться с поворотами судьбы, чего не скажешь о многих моих одноклассниках: некоторые из них спились, обдолбались наркотиками, шагнули вниз с балкона квартиры, опустились на самое днище. Им не удалось выжить, а обидчикам, которые нас морально изничтожали, удалось. В этом сборнике новелл я буду называть и препарировать бесчеловечные поступки этих нелюдей, чтобы эта ответка довела их до инсульта, вот прямо как в восхитительном английском фильме «Смерть Сталина». Я посвящаю этот сборник вам, уважаемые работники образования, повстречавшиеся на моем пути, я желаю вам закончить вашу жизнь на полу в собственной моче и кале, ровно так, как это было с Иосифом Виссарионовичем, которому вы ловко подражали в самоутверждении за наш счет.

Дисклеймер: иллюстрации к книге взяты из открытого доступа и свободной лицензией в сети интернет. Все персонажи в этой книге являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми совершенно случайно.

Дело, как вы понимаете, в том, что в полицейском государстве статью 137 УК РФ никто не отменял! Погуглите на досуге, отличная статья!

Приятного прочтения!

В 1986 году мы получили трехкомнатную квартиру в Крылатском. В те времена это была окраина Москвы без метро, застроенная типовыми панельными 17-этажными домами, в нашем случае серии п-44. Мне досталось место в детском саду в 200 метрах от нашего дома, тоже типовой панельной постройки высотой в 2 этажа.

Фото нашего дома в Крылатском, квартиру в котором мы получили в 1986 году

Источник: фото с открытой лицензией из интернета

Козлова Екатерина Григорьевна, воспитатель нашего детского сада, – человек отчаянно жестокий по отношению и к чужим детям, и к собственному сыну. Сына ее звали Саша, он учился в школе и после занятий приходил к нам в сад делать уроки и ждать, пока мама освободится от воспитания нас. Каждый раз Екатерину Григорьевну что-то раздражало в собственном сыне, она обзывала при нас его идиотом и дебилом, грозила, что из него ничего путного не выйдет, что он тупой, и в назидание нам, очень просила не быть такими же, как он. Еще Саша не выговаривал «р», и каждый раз коряво произнесенное им слово «литература» вызывало приступ бешенства у нашей воспитательницы. Позже я выяснил, что Саша вынужден был приходить в сад, так как он воспитывался без папы, и идти после школы ему было некуда, кроме как в адский котел маминой нечеловеческой ненависти.

Екатерина Григорьевна сразу показала нам, что она нас ненавидит от всей души. Любой косяк с нашей стороны – будь то нежелание лежать с закрытыми глазами во время тихого часа или разглядывание писек в туалете – заканчивался экзекуцией, в большинстве случаем ударом по копчику.

Процедура была проста и незатейлива: провинившийся должен был повернуться задом и получить смачный удар по заднице прямой наводкой вытянутой ноги, на которой было надето сабо московского производственного объединения «Заря». Если кто не в курсе, то это объединение производило много товаров народного потребления, включая обувь на высокой деревянной подошве.

«Откуда ты это помнишь?» – спросите вы. Отвечу: я не раз получал от Екатерины Григорьевны прямо в копчик, она, признаться, обладала отличной меткостью. Было это очень больно и кондовый деревянный материал, из которого ее тапки были сделаны, мне близко знаком с самого детства. Ну, а логотип «Заря» красовался сбоку подошвы этой обуви и отлично бросался нам всем в глаза в качестве инструмента наказания. Значительно позже, на день рождения, мне подарили шагомер того же объединения «Заря», и со мной случилась страшная истерика.

Фото шагомера того же брэнда «Заря», что и обувь воспитательницы в детском саду, которой она прицельно нас была по копчику. Фото обуви, увы, я не нашел

Источник: фото с открытой лицензией из интернета

Екатерина Григорьевна всем давала клички. Как я уже говорил, ее сын Саша, был дебил и идиот, остальные же сравнивались с дикими животными. Прозвища своих товарищей, по несчастью, я помню смутно, но моя кликуха мне отложилась в памяти навсегда: я по версии Екатерины Григорьевны почему-то был «ехидной». Мне пришлось быть свидетелем, как она меня распекала, передавая свою смену другой воспитательнице, приговаривая, показывая на меня: «вот этот вот – ехидна, вот прям вылитый, ехидны такие». Уже с детских лет я имел полное представление, как выглядит этот зверек. В принципе, с высоты прожитых лет, я понимаю, что какое-то сходство есть.