Из залы для пиров Хрёрик повел гостей в свою опочивальню — где стояла лишь грубо сколоченная кровать с парой шкур.
Для предстоявшего разговора более укромного уголка у него не было.
Хельги догадался прихватить из зала факел. Переступил порог первым, зажег лучину, вставленную в светец, сделанный Хрёриком из двух старых ножей. И потушил факел в ведре под светцом.
— Пусть эти выйдут, — велел Хрёрик, посмотрев на трех словен, топтавшихся за спиной странной бабы.
Хоть опочивальня его была немаленькой, но из-за них тут сразу стало тесно.
— Я тебя не трону, — пообещал Хрёрик следом. — А если все получится, даже награжу. Как тебя… Войсгари?
Толмач перевел, трое оружных словен что-то забормотали. Но баба, резко повернув голову, уронила пару тихих слов. И они вышли.
А Хрёрик вдруг заметил, какой у бабы подбородок. Девичий, упрямый. Без обвислости снизу, выдающей возраст. И шея верткая, длинная…
Только лицо под платком, что мешком прикрывал бабе волосы, казалось помятым и землистым.
Он быстро глянул на Хельги. Указал ему взглядом на бабу, чуть заметно шевельнул бровями. В ответ Хельги кивнул. Значит, тоже что-то заметил.
Баба заговорила, толмач перевел:
— Наша дротнинг Услада велела тебе передать, что побоялась согласиться сразу. Не поймут наши люди такого. Но дротнинг нужен воин, готовый защитить её дом. Она хочет, чтобы ты взял её дочь в жены. Как положено по всем нашим обычаям. Однако сделать это придется тайно, в доме её верного человека. Завтра утром я отведу тебя к нему. На рассвете будь готов. Возьми с собой только одного спутника — того, с кем нынче приходил свататься!
Странная баба смотрела на Хрёрика в упор. В глазах, коричневых с рыжими прожилками, горела остервенелая злость.
И Хрёрик покивал. Затем спросил, высоко вскинув брови — чтобы выглядеть изумленным:
— А защищать дом вашей дротнинг я тоже буду тайно? Или ради такого дела мне позволят подойти к воротам?
…Пусть только к Люту Сбынычу во двор зайдет, подумала Березеня.
А там можно напоить его старым медом. Да наврать, что жених должен показать силушку, устояв на ногах после бочонка хмельного. Лицо невесты на пиру можно занавесить тонким шелком. И наплести, что это свадебный покров, положенный по здешнему обычаю. Обмануть и тут. Сам-то он с Велемирой ещё бесчестней поступил!
— Со временем княгиня расскажет всем о свадьбе, — нахально соврала Березеня. — Если проживете у нас до весны, никого не тронув, не обидев — смотреть на вас начнут по-другому. Тогда княгиня и откроет людям правду!
От такой великой лжи ноги у Березени ослабли, став тряпичными. Но брезгливая ярость была сильней, и взгляда от яра Хрёрия она не отвела.
Щукарь, чуть нахмурившись, начал переводить.
…На вопрос со скрытой издевкой странная баба ответила гладко. Но внутри Хрёрика уже скреблось острыми когтями подозрение.
В уме мелькнуло — здешняя дротнинг была не рада его сватовству. Может, Услейда решила избавиться от наглого жениха, посмевшего ей пригрозить, пусть и намеком? А теперь хочет его прикончить, заманив в укромное место?
Похоже на то, решил Хрёрик. Сваха слишком многое знает — о сватовстве и о том, что его выпроводили, не сказав ни да, ни нет.
В следующий миг Хрёрик глянул на Хельги. Чуть повел подбородком, указывая на приоткрытую дверь — за которой виднелся один из словен.
Хельги тенью скользнул к выходу.
А сам Хрёрик метнулся к толмачу, выхватывая нож. Поймал руку словена, уже дернувшуюся к мечу, рванул вбок, разворачивая мужика и заламывая ему локоть за спину. Горло придавил ножом — надежно, до кровавой росы под лезвием.
И тут странная баба вдруг подлетела к нему. Уже руки вскинула, чтобы в глаза вцепиться — но в последний миг остановилась. Видать, сообразила, что нож на горле сородича может дрогнуть, и застыла на месте.
Хрёрик рывком отступил к стене, утаскивая за собой толмача.
Хельги тем временем выбил меч у первого словена, ринувшегося в дверь. Отшвырнул его назад, прямо на второго мужика, захлопнул створку и задвинул засов.
В дверь сразу грузно вдарили, затем доски затрещали под мечами.
— Скажи своим, чтобы стояли тихо, а то убью и тебя, и эту бабу, — прошипел Хрёрик над ухом толмача. — И ей скажи, пусть отойдет. Ну? Или хочешь, чтобы на шум сбежались уже мои люди?
Толмач, вытягивая шею, выкрикнул что-то. Добавил ещё несколько слов, зло, но уже негромко — и странная баба попятилась. Ярость в её глазах поугасла.
— А вот теперь поговорим, — приглушенно пообещал толмачу Хрёрик. — Кто вас послал? Дротнинг Услейда? А что она скажет, если я отправлю ей весточку о вас? Признается кое в чем? Или заявит, что никогда вас не видела? И вы по своей воле пытались выманить меня из крепости?
Толмач напрягся всем телом, но промолчал.
…Когда Щукарь велел отойти, Березеня с ужасом подумала — что ж я натворила? Дядьку Щукаря и всех остальных под беду подвела. Чужанин что-то заподозрил. Или она ошиблась, не угадала, чем закончилось его сватовство?
Не время сейчас думки мусолить, наконец решила Березеня. Надо своих вызволять!
— Передай ему, дядька Щукарь, что я это все затеяла! — выпалила она, глядя на Хрёрия. — Моя вина во всем, я его обмануть хотела!
— Убьют ведь, — глухо пробормотал Щукарь.
По шее его уже текла первая струйка крови — пока ещё тонкая, робкая. От взрезанной кожи.
— Тебя сюда Лют Сбыныч послал как толмача, — выдавила Березеня.
Язык у неё после слов Щукаря заплетался. Но она собрала всю смелость в кулак, и даже прикрикнула:
— Вот и переводи! На тебе вины нет!
… — Что она говорит? — спросил Хрёрик.
Потом он ещё сильней заломил мужику руку. Рыкнул:
— Переводи, а то сломаю!
— Девка она, — прохрипел вдруг толмач. — Молодая, глупая… не со зла все затеяла. Мы и впрямь со сватовством. Женить тебя хотели, да только не на княжне. На другой! Той, что ещё побогаче княжны будет!
Хрёрик опешил. И тут Хельги неожиданно засмеялся. Каждое «ха» падало тяжело, отдельно.
— А ты здесь нарасхат, Хрёрик! — бросил Хельги, отсмеявшись. — Не теряйся, проси с них утренний дар за свою первую ночь!
— Глупая шутка, — проворчал Хрёрик. — За такую и на хольмганг позвать можно.
Но нож он все-таки убрал. Сунул его в ножны, выхватил меч, висевший у словена на поясе. Только после этого отпустил руку словена, заломленную назад. Спросил, недобро прищуриваясь:
— И что это за невеста, к которой жениха обманом волокут? Да ещё прикрываясь именем дротнинг?
Толмач, успевший отступить к странной бабе — или девке? — покосился на неё. Что-то забубнил.
… — Я сказал ему, что мы пришли со сватовством, — пробормотал Щукарь. — Что Лютишна невеста богатая, богаче всех в Новеграде. А ты по глупости, по молодости сболтнула лишнего. Смотри, Возгаришна — теперь каждое слово взвесь, прежде чем молвить!
