Но привести свою угрозу в исполнение тетка Наста не успела. Заскрипела дверь, что вела со двора на поварню. И тетка Наста тут же отложила скалку в сторону. Вдруг кто из соседей идет?
Чужой человек разве знает, какие подлости эта девка в её доме творит? А во всем, случись что, обвинят её, Насту. Скажут, зверствует над беззащитной сиротой!
А она всего-то учит мерзавку уму-разуму. Для её же блага старается. Да только кривую осину не выправишь жердиной, сколько ни бей…
Однако на поварню зашел не чужой, а её собственный муж, Кимрята Добруевич. Был он высок, сухопар, с окладистой русой бородой. И тетка Наста тут же переломилась в поясе, отвешивая ему земной поклон. При её пышных телесах это было трудно, но тетка Наста справилась. Затем, выпрямившись, подтолкнула дочь. Та с ленцой отвесила отцу неглубокий поклон.
Забава дядьке Кимряте поклонилась даже раньше тетки Насты — знала, что за малейшее опоздание расплатится потом синяками да шишками.
Вообще-то в их краях жены мужьям не кланялись. Не принято было. Но тетка Наста услышала как-то раз, что в дальних землях, где ромеи живут, жена мужа привечает именно так — поясным поклоном. Вроде как муж господин всему, а жена ему лишь прислужница…
С тех пор тетка Наста рассудила, что кашу маслом не испортишь — и начала кланяться родному мужу в ножки.
Кимрята Добруевич поначалу смущался, а затем привык. Даже радоваться начал, что супружница с таким уважением встречает. И услужлива, и над мужем хлопочет, как мамка над дитем. Где ещё такую заботу встретишь?
А потому Кимрята Добруевич женой своей был доволен сверх всякой меры. И оставлял её властвовать над домом и сундуками безраздельно, как того и желала тетка Наста.
Впрочем, времени для управления домом у Кимряты все равно не было. Служил он в подручных у ладожского воеводы, рыскал по городским делам от рассвета до заката, и за дружинниками успевал приглядывать, и за кромлем следить. Многое надо было сделать — на ристалище заглянуть, причал с торговыми гостями проверить, по стенам пройтись, глянуть, как там стражники. Засеки, ров осмотреть...
В общем, хлопот был полон рот, и Кимрята только радовался, что жена сама всем в доме заправляет.
Как-то раз, ещё по малолетству, Забава пожаловалась родному дядьке на жену его, тетку Насту. Шел ей тогда десятый год, и она только-только попала в дом дяди, брата умершего отца. Случилось это сразу после смерти родителя — мать Забавина умерла ещё раньше…
Кимрята Добруевич племянницу тогда выслушал, поморщился и заявил:
— Супружница моя за дочь тебя считает. И как может, добру тебя учит! А ты от дела отлыниваешь, с доносами на неё бегаешь. И сама, как Наста мне рассказывала, неряха, неумеха, непряха… её долг, как тетки, тебя в работах бабьих наставлять, уму-разуму учить. А если не слушаешься, то и вразумлять легким наказанием! Твое же дело, Забава, тетку свою слушаться и почитать, как мать родную. Понятно ли я рек?
Рек Кимрята Добруевич очень даже понятно, и Забава поняла, что от дядьки защиты ей не дождаться.
А после убедилась, что и слова доброго не услышать. Видать, много чего наговорила тетка Наста про неугодную племянницу…
Вот и теперь Кимрята Добруевич улыбнулся жене, ласково кивнул дочери, а на Забаву бросил лишь удивленный взгляд — мол, а эта неумеха что здесь делает? И объявил:
— Сегодня вестник от новеградского князя прибыл. Через три дня князь с дружинниками приплывет к нам в Ладогу. По княжьим делам, на торг глянуть, кромль проверить, хорошо ли за ним смотрят, прочее да разное… — Кимрята Добруевич утер пот со лба и продолжил: — Сам князь остановится в доме воеводы, в кромле. Простых дружинников поселят там же, в сараях да конюшнях. А самых знатных разошлют по городским домам на ночлег. Ясно, что направят не ко всякому…
Кимрята Добруевич назидательно воздел палец.
— А лишь к тому, в чьем доме гостя достойно принять смогут. И к нам двух княжьих подручных определят на постой!
Тетка Наста радостно охнула и прижала руки к пышной груди. Красава взволнованно заулыбалась. Дядька поскреб подбородок под кудлатой русой бородой и озабоченно добавил:
— Надо бы горницы подготовить. Да постели получше застелить. С перинами пуховыми, с одеялами теплыми. Чтобы не стыдно было спрашивать поутру, сладко ли почивалось... и вот ещё что. Воевода в честь князя даст пир по варяжскому обычаю. А по тому обычаю на пир пригласят не только знатных людей из Ладоги, но и их жен. С дочками, если те уже заневестились. Так что готовьте наряды…
И, поспешно кивнув жене с дочкой, Кимрята Добруевич вышел из поварни.
— Ох! — выдохнула Красава. — Гости, да к нам! Да не какие-нибудь, а самого новеградского князя знатные дружинники! А в придачу на пир сходим! Радость-то какая!
Тетка Наста тут же подхватила размякшим голосом:
— А если кто из гостей неженатый будет… вот тебе и муж готовый! Да не из ладожских торгашей, а из самого Новеграда! Дружинник не из последних, из княжьей дружины!
— Матушка… — печально сказала вдруг Красава. И взмахнула длинными ресницами. — А в чем мне на пир идти? Ни платьев новых, ни сапожков. И венчик девичий у меня уже старый, потертый. Жемчуг с него осыпается, Забавка безрукая его вкривь-вкось подшивает. И ожерелья не хороши, и шелк на праздничном покрывале выцвел...
Забаве захотелось смеяться. Венцов девичьих, чтобы голову прикрыть, у Красавы было целых четыре. Один шитый золотом с жемчугами мелкими, другой шитый серебром с жемчугами покрупней, третий усажен бусинами из янтаря, а четвертый зеленым да лазоревым бисером. И все венцы были в полном порядке — Забава это знала, потому что сама время от времени перенизывала на них жемчуга, бисер и янтарь. Чтобы не потерялось ни одной жемчужинки, ни одной бисеринки из тех, которым полагалось украшать голову её сестры.
И сапожки у Красавы имелись — по одному на каждый день седмицы, тонкого сафьяна для лета, подбитые овчиной для зимы. И сорочиц нижних были полные сундуки, и нарядных верхних платьев с разрезами по рукавам, чтобы виднелось богато изукрашенное нижнее платье, тоже немало.
— В чем я новеградским знатным мужам покажусь? — со слезой в голосе спросила Красава. — Вот выйду к ним в обносках, с головой простоволосой. Ну прямо как Забавка-чернавка, только народ мной пугать!
Тетка Наста всполошено всплеснула руками. Поспешно объявила:
— Не бывать тому! Вчера в город приплыли купцы из ромеев. Слышала я на торжище, что у них и шелка есть, и бархаты заморские. Правда, дорого просят, задешево не отдают. Ну да ты Кимряте Добруевичу дочка родная, а не чужая. На кого ещё мошну отцовскую тратить, как не на тебя?
Тетка Наста с Красавой засобирались уходить. Про Забаву они уже забыли — чему та была только рада…
