Кораблекрушение – не самая частая катастрофа в мире, не так ли? Такого мнения придерживалась и Джен Кроуфорд, “четвертьвековая леди”, отчалившая в долгое кругосветное плавание со своей родней. Как и полагается, разбили бутылку о борт судна, да только ни от чего плохого расход стеклянного изделия с изысканным вином не сберег.
Девушка с детства зачитывалась приключенческими романами о необитаемых островах, пиратах, поиске сокровищ и бравых юношах, противостоящих капризам судьбы, и не могла даже представить, что ее саму ждет эдакое путешествие в Богом забытые края в ближайшем будущем.
– Хватит читать, зубрила! – бросил Ричард и швырнул в особу подушку. Братья такие: никому не позволят дать сестер в обиду, но сами не прочь поиграть на струнах девчачьих нервов. Высокому брюнету с выразительными скулами свой поступок доставил большое удовольствие.
– По тебе не скажешь – что старше меня, – процедила Джен, еле сдерживая гнев. Ее учили хорошим манерам: негоже сподобиться уровню дикарей. Она переложила книжонку в тумбочку, наспех смастеренную из благородного дерева, и продолжила: – Тебе дашь лет десять, а не третий десяток, братец.
– Какая же ты занудливая… – буркнул Рич, так его звали родные, и плюхнулся обратно на кровать. От долгой дороги его спасали лишь сон, ненавистные настольные игры, от которых устал весь экипаж, и болтовня с моряками.
Ричард – один из немногих, кто не брезговал болтаться с простолюдинами, и порой отец начинал подозревать, что супруга некогда изменила ему с каким-нибудь работягой.
– Заглохни, – прошептала Джен, устроившись на боку, и уснула, слушая шум океана. Ей снился сон про Моби Дика, гигантского кита, да только охотилась на него она сама и ни разу не смогла попасть в животное гарпуном. Не велика потеря, одного не отнять – в реальности девушка за мир во всем мире: ей дорога любая жизнь. Человек, зверь, растение, рыба… Да какая разница? Кто такие люди, раз решают кому жить, а кому умирать?
На корабле было мало развлечений, и слыл он местом мужчин. Здесь кипела своя особая жизнь, разительным образом отличающаяся от городского быта, к которому привыкла Кроуфорд. Беловолосый капитан направлял махину по бескрайним водам Атлантики, матросы управляли парусами, греблями, а такие как Джен довольствовались обществом себе подобных; здесь оказалось семь семей, и каждая старалась показать свои аристократические корни, показать себя величественными дамами и господами.
Каждый вечер богатые мира сего собирались в большом зале-столовой для светских бесед и гурманских утех, чтобы скоротать время с пользой, и родители вынуждали брата с сестрой принимать участие в “посиделках”. Рамона Кроуфорд желала свести свое дитя с сыном герцога Австрийского, и хоть парень казался чрезмерно упитанным, главным считалось богатство его кошелька, и для матери другие кандидаты в мужья дочери, в отличие от этого самовлюбленного борова, не рассматривались.
Аристократы сидели и играли в карты группками, не забывая говорить о политике и бизнесе. Джен никогда не нравилось такое общество – все картонные, фальшивые, без своего мнения, бегущие на поводу “правильного” воспитания, только что можно считать нормой… Она любила дурачиться и веселиться, и будь сие дозволенным, то тотчас же стала рассказывать анекдоты о евреях, покупающих свинину по акции, и женщине Гемо по фамилии Рой. Рич состоял из того же теста, только старался не проявлять свою сущность, признаки которого считались дурным тоном.
Александр, сын герцога, не сводил глаз с новой знакомой и невзначай упомянул о навороченных домах в обоих полушариях и показал ей новую ограниченную версию модных карманных часов.
Пустословие граничило со скудоумием, и беседа толстопуза выходила отчасти однобокой, хоть Джен, преследуемая визуальными сигналами от Рамоны и ее супруга Альфреда, пыталась не обидеть парня, едва сдерживаясь от грубых слов. Все это утомляло ее, хотелось выйти на палубу, лечь на доски и слушать шум моря и крики альбатросов, однако реальность возвращала обратно в комнатушку для посиделок.
– Моя малышка витает в облаках, – произнес сквозь зубы Альфред, покуривая сигару. По-хорошему ему стоило бросить липкую привычку и заняться лечением здоровья у хороших специалистов, но он не хотел. Жена же вообще старалась не вмешиваться в его личное пространство и держалась на приличном расстоянии.
– Сестре нездоровится, дорогой Александр, позволь нам откланяться перед честным народом и пойти в каюту, – пришел на помощь подуставшей сестре старший брат. Ричард приметил пару красивых барышень, но факт того, что какой-то боров пытается очаровать Джен, приводил его в ужас. Позже он постарается вкусить запретные плоды всех красивых девиц судна, сейчас же перед ним стоит другая задача – составить компанию “четвертьвековой леди”, сходящей с ума по романам Даниеля Дефо, Жюля Верна и Уильяма Голдинга.
– Отличные у вас дети! – воскликнул изрядно набравшийся Пибоди Даркмен. В своих краях он слыл тем еще пьянчужкой, и не будь мужчина наследником давно почившей мир королевы, то ни о каком кругосветном вояже и речи бы не шло. Его никогда всерьез не воспринимали, хоть и говорил он искренне, от души.
– Благодарю, сэр, – ответил мистер Кроуфорд безразличным тоном. Он стыдился общества таких людей, топящих благородство в канализационной яме. – Вы, как всегда, в своем репертуаре.
– Не стоит, уважаемый, не стоит, – справился мужчина и прошелся рукой по своей измятой кучерявой шевелюре, которую проедала плешь. – Вы знаете, я говорю то, что думаю, и думаю я то, что говорю.
– Да, вы – удалец, – съязвил Лакренцио Банни, знатный специалист по ювелирным работам. Вся матушка Англия скупала у него золотые и серебряные украшения. – О, Ричард, вы вернулись… как поживает милая Джен?
– Ей лучше, – ответил парень, в душе надеясь, что сестру не утомит чтение еще одной книжки. Он собирался остаться в каюте, но тяга к общению поборола его первичные планы. – Довольно о ней, как ваша работа?
– Все прекрасно, – проговорил Банни, и невольно дернулись его губы. В свои тридцать ему удалось добиться всего, и сама мысль о том, что его могут поджидать неудачи в бизнесе, исключалась. Устроился он в самом центре Лондона, и припеваючи мужчина шлепал от своего салона к окаймленной цветами дорожке, ведущей в дом, где его всегда поджидала любимая женщина с ножом в руке, желающая разрезать ему еще кусочек бифштекса. – Как сами?
– Я веду семейные дела в Бирмингеме и в Лидсе. Скажем так, руковожу промышленными процессами, – Ричард крутил в пальцах вилку, так и не познавшую прикосновения говяжьего гуляша с острыми специями и лимоном, и любовался обворожительной Жасмин Текари. Ему всегда нравились кореянки экзотичностью и выверенной фигурой. Особа тоже время от времени бросала на него взгляды, полные загадочного интереса.
