Доброго вечера. Или утра. Если честно, то я так и не разобрался, какое время суток в этом месте. Дело в том, что оба солнца на небосводе навсегда застыли друг напротив друга, выглядывая из-за горизонта лишь наполовину. И все безвременье, что я тут нахожусь, они не сдвинулись даже на малость, заливая каменистую землю немного жутковатым красноватым светом.
Я склонен считать это посмертием. Хотя Князь Игорь Ростиславич утверждает, что это просто мир между миров, куда уходят наши души после изгнания из прежних тел. И что это наша настоящая суть, а вовсе не смерть. Он здесь уже второй раз – ему виднее. Но я благодарен за компанию, которую он порой мне составляет. Без его помощи я до сих пор бродил бы по бесплодной равнине в вечном красноватом полумраке. Князь показал, что это место подчиняется нашей воле и при должной сноровке можно создать любой неодушевленный предмет себе в помощь или развлечение. Все зависит лишь от достигнутого мастерства, воображения и силы, которой тебе не жалко. Это несколько ограничивает возможности, но на небольшой, приятный домик с заснеженным садом меня все-таки хватило. Игорь может похвастаться целым городком, окруженным кирпичной стеной. Когда же он решает подремать, половина из построек снова исчезает в никуда. Впрочем, это его забавляет. И он начинает отстраивать заново и чуть иначе. Кроме того, в одной беседе он упомянул о встреченном Пресветлом Князе Раде. Его первая жизнь прошла в такие дремучие времена, что самая привычная личина для него – образ дракона с тремя хвостами. Так вот, могучий Пресветлый создал для себя целую гору и лес на много верст вокруг нее.
В целом, правила это мира довольно милосердны к нам. В нем нет голода или усталости. Даже спать здесь ложишься только для разнообразия. Иногда изгнанным сюда предлагают выбор: вернуться в явь или продолжить ожидание. По этому случаю Игорь обычно возмущается, что неудачно выбрал место для повторного воплощения, попав сразу в водоворот большой войны, и смог наслаждаться новым телом только четверть века. Но вот насчет того, кто и каким образом обращается к князьям, он отмалчивается, произнося только:
– Сам поймешь, просто однажды проснешься не здесь.
В один из «вечеров» за чашечкой непонятной, но бодрящей черной жижи он сделал мне подарок – огромную кипу самых разных листов пергамента, бумаги и склянку чернил.
– В мой первый, скажем, визит сюда этому меня научил сам Рад. Он посоветовал вести летопись своих деяний. Не важно, какими словами, не важно, на каком языке. Просто надо писать. Причин этому несколько. Во-первых, это какой-никакой труд, он придает нашему существованию чуть больше смысла, пока мы тут, не дает расслабиться и исчезнуть меж двух солнц. А во-вторых, когда ты окажешься в новом мире, то единственное, что туда переместится вместе с тобой – рукопись. Ни дом, ни богатства, ни оружие, только книга. И поверь, восстановить свои знания и силу, понять, кто ты такой, становится намного быстрее и проще. Кощеи ведают иной путь, но держат его в тайне. Вряд ли он подходит нам.
Так что, закончив чаепитие, я решил последовать его совету. Не могу сказать, что легко было подбирать слова, описывая свое прошлое, но дело основательно увлекло меня. Князья получили в дар от Стихий очень хорошую память. Мы помним события, обещания обиды, имена. Единственное, что не все произошедшее достойно занесения в книгу, хотя если мое пребывание в Иномирье затянется – коснусь от скуки и самых кровавых и грязных событий в моей жизни. А если вдруг записи прочитает еще кто-то, то у меня есть к нему просьба. Отнеситесь к ним бережно и аккуратно. Значит, я пришел в этот мир и рано или поздно за книгой вернусь. Спасибо за понимание. Доброго вечера. Или утра.
Сейчас по прошествии целой тьмы зим трудно вспоминать отрочество. Оно прошло в Засечном, небольшом укрепленном городке на южной границе Медного княжества. Я родился в сто тридцать восьмом году от основания Престола, и в честь жреца, помогшего моей матери при родах, получил имя Велибор. Из ярких событий припоминаю неудачную осаду киренийского войска. Мы лазили тогда по полю боя после княжеской дружины, изыскивали железо и серебро у покойников, а опосля оттаскивали их в овраг, где жрецы проводили нужные обряды. Следующей страницей в книге детства стал пожар, спаливший треть города и чудом пощадивший нашу улочку. Не забылся ход чародеев Ишты, отправляющихся в паломничество в Рубежные горы. И особенно помню похороны матери, холод и пустоту в доме, тогда же я увидел во сне свой последний кошмар: стаю диких собак, преследовавших меня часами по незнакомому лесу, но которые превратились в ледяные статуи, стоило лишь забрезжить первым лучам рассвета. А вот все остальное со временем стерлось. Все, кроме Пробуждения.
Надо кое-что сразу прояснить. Я родился одаренным – ребенком, которого благословила одна из Стихий при рождении. В моем случае Кёльд Вечный Холод, Владыка Покоя – одна из семи сил, помогавшая создавать мир. И для таких детей во всем развитом мире действует очень старый закон: не ранее двенадцати, не позднее пятнадцати зим их следует отдавать в Круг на обучение. В противном случае это грозило весьма суровыми невзгодами. Какими именно – в народе ходило столько нелепых страшилок, что мне лень марать бумагу, пересказывая их. Но стоило исполниться четырнадцать зим, как отец сам отвез меня в Малый Круг, дождавшись, когда сойдет на нет весенняя распутица. Помню, тогда не уделил внимания тому, что он это сделал самостоятельно. Мы попрощались у ворот, обнялись, и я шагнул к новому для меня миру волхвов и десниц.
Малый Круг представлял собой укрепленное, спрятанное в лесах городище. Ров с кольями, земляной вал с частоколом, три башни с каменным основанием, и множество сюрпризов, спрятанных от обычных человеческих глаз. Ворота, обитые железом и украшенные символами одаренных в виде семиконечной звезды, заключенной в круг, были приоткрыты, приглашая внутрь. Стража, несущая караул у них, тоже впечатляла. Даже старшая княжеская дружина могла бы позавидовать их вооружению: чешуйчатые доспехи, металлические наручи, окованные золотом наплечи, шлемы с зерцалами. Практически все носили невиданные, очень длинные мечи, на локоть превосходящие по длине те, которые я доселе видел. Встретить столько железа в одном месте уже было чудом.
Один из отроков проводил меня в центр городища, где и располагалась школа. Мальчишеское воображение уже нарисовало парящую над землей избу или огнедышащего змея, задающего вопросы, а встретили меня пара утомленных старцев у обычного, хоть и ладно сложенного терема. Они заставили выкинуть старую одежду и отправили в баню, после которой вручили новые одеяния: белую рубаху с вышитой на ней звездой стихий, простые штаны, широкий пояс и настоящие башмаки, а не лапти или обмотки. Все оказалось впору и весьма удобно, будто шили заранее по нужным меркам.
