Я стояла у зеркала, в двадцатый раз разглаживая воротник белой блузы. Вечно начинаю страдать ерундой перед вылетом. Бесполезное занятие: как ни старайся, все изомнется даже с чарами в самолете. Будь он неладен. Полтора часа перелета способны превратить сказочную фею в злую ведьму, особенно если сказочную фею чудовищно укачивает в этих самых самолетах. Чем я только думала, в самом деле, когда выбирала себе эти галеры как основное место работы?
Папочка, к моменту моего выпуска уже министр обороны Вессекса, предлагал идти по его ведомству и отсидеть положенное время до замужества в пресс-службе или секретариате, однако мне подвернулся в ненужное время излишне деятельный друг детства, наш Большой брат Арджун Бхатия. Ну, как брат, мне он родственником вообще не приходился, просто наши семьи дружили и с ним, и с толпой его родни, а росли мы по сути на соседних горшках. Одни детские сады, одни школы, один университет, общее детство, прорва воспоминаний и чувство родства, которое, наверное, было не менее важно, чем кровные узы.
Так вот, Арджун у нас пошел по дипломатической линии, что неудивительно: вертеть людьми он умел с детства виртуозно, а заодно и любил это развлечение сверх всяких разумных пределов. А я, по мнению Бхатии, пригодилась бы со своим кукольным личиком ему в качестве личного помощника и отвлекающего фактора. Ну, как красивая ассистентка для фокусника, пока она рядом, на главное действующее лицо обращают куда меньше внимания. Так что последние два года университетского обучения пришлось брать спецкурсы по международному праву, спешно пройти курс политических наук, но по итогу оно того стоило.
Красивая женщина природой создается для политики. А если красивая женщина еще и закончила в довесок факультет менталистики… Сам бог велел при таких задатках показать себя в ремесле, которое основывается на обмане и лукавстве.
Мое появление отключало сознание у большей части мужчин вернее удара кастетом в висок. Положа руку на сердце… Ну да, я, Аннабель Мария Стоцци, пользовалась внешностью, дарованной господом богом и матерью нашей природой, к вящей выгоде при каждом подходящем случае и поднаторела в этом искусстве не меньше, чем Арджун Бхатия в искусстве манипуляции.
А зачем все-таки согласилась идти в дипломатическое ведомство Вессекса? Ну, вот в неурочный час потянуло на приключения, смену обстановки и прочие прелести жизни, что сулила должность при Арджуне, который продвигался по карьерной лестнице стремительно, как самолет, набирающий высоту. Наш Большой брат, Солнышко, сиял и рассыпал лучи обаяния, а я, будучи его личным помощником, грелась в лучах чужого успеха и наслаждалась свободой от пригляда родителей и старшего брата Адриана, чья забота порой носила даже деспотичный характер.
Солнышко тоже за мной присматривал как друг детства, однако никогда особенно не давил, если речь не шла о выполнении служебных обязанностей.
Мы с Солнышком успели поработать в нескольких странах, пока однажды не случилось нечто поистине замечательное – Арджуну дали просто фееричное для его возраста и стажа службы повышение: в двадцать девять – уже советник-посланник, ни много ни мало второе лицо в посольстве в Галатии, с которой у Вессекса отношения всегда складывались очень странно, а обычно не складывались вообще. Соответственно, я осталась при Солнышке в должности его личного помощника. При моем полностью отсутствующем честолюбии – верх мечтаний. К службе в Галатии мы были готовы на высшем уровне, даже на галатийском что Арджун, что я, говорили свободно как на родном. Учитывая положение родителей знать три-четыре иностранных языка с детства – обычное дело.
– Ненавижу эти парламентские республики, – всю дорогу бурчал недовольный Бхатия, которого, вроде бы и повысили, сиди и радуйся, но повысили как-то не туда. Поэтому с радостью вышли технические неполадки.
– Нельзя было отправить в президентскую республику? В идеале, вообще, хочу монархию! Абсолютную монархию! Как же приятно уговаривать только одного человека, – продолжал ворчать Арджун, не забывая одаривать сияющими улыбками стюардесс, снующих по салону бизнес-класса.
Не то чтобы он планировал вот так соблазнить от скуки кого-то из персонала… Впрочем, и это Солнышко тоже мог. Пятен на нем хватало, о чем друг старался не ставить в известность общественность, а особенно Бхатия берег информацию о своей половой жизни от родителей. Дядя Киран до сих пор мог теоретически считать своего единственного сына непорочным как монах-аскет, куда более прожженная тетя Дафна, всю жизнь посвятившая службе в полиции, наверняка не сомневалась, что сын давно уже кувыркается по чужим постелям, однако Арджун обладал достаточной осторожностью, чтобы не давать в руки родственников вообще никаких доказательств.
Я-то, разумеется, знала если не о большей части постельных подвигов друга и начальника, то о большей их части определенно, однако, докладывать о череде любовных побед Бхатии дяде Кирану и тете Дафне мне было не с руки, да и вообще, есть вещи, которые родителям лучше не знать о своих взрослых детях. К тому же закладывать друга детства – не дело, особенно, если он еще и твой начальник.
– Солнышко, ты сам рвался в международную политику. Раз дорвался, работай уж как положено, – попыталась я прервать череду недовольств Арджуна. Вроде бы удалось. Тот выдохнул и словно расслабился. – И вообще, думай о хорошем. В Галатии легкомысленные нравы, прекрасное вино, очаровательные женщины. Оторвешься в меру разумного, выпустишь пар, если на службе будет совсем уж беда.
Солнышко игриво толкнул меня в плечо.
– Ну, а ты как? Хочешь головокружительный роман под звуки аккордеона? Разумеется, во время, свободное от выполнения профессиональных обязанностей.
Я прикрыла глаза, представив себе какого-нибудь статного красавца, который, разумеется, влюблен в меня до безумия…
– Вот ты знаешь, Солнышко, не задумываюсь. Женщинам приходится быть куда более щепетильными, к тому же я еще не отошла от окончания последних отношений.
Оно оказалось куда менее приятным, чем начало. Осложнялось все тем, что я была уверена – дело идет к помолвке, и даже имела неосторожность представить своего молодого человека родителям.
Ну, не рассчитала немного.
– Вот и развеешься, дорогая. Ничто так не помогает успокоить израненное сердце как легкомысленная интрига, – ухмыльнулся многозначительно этот змей-искуситель.
– Сказал тот, кому никогда не разбивали сердца, по причине отсутствия вышеозначенного органа, – парировала я. Нет, все-таки приятная идея. Семья далеко, осуждать некому, Солнышко и поддержит, и прикроет… В конце концов, это же Галатия! Страна любви, порока…
