Редактор Ольга Бешлей
Иллюстратор Наталья Ямщикова
Корректор Павел Гафаров
Автор справки Дмитрий Ребров
Редактор рукописи Зарема Заудинова
Редактор рукописи Никита Гирин
Идея Павел Никулин
© Али Феруз, 2018
© Наталья Ямщикова, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4493-1862-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Теперь история журналиста Али Феруза известна всему миру.
И, наверное, нет смысла её повторять. Но я не перестану её повторять.
Али родился в Узбекистане, в городе Коканд. Когда ему было четыре года, его мама Зоя Васильевна вместе с детьми вернулась в родную деревню в Алтайском крае. Там Али закончил школу. Потом он вернулся в Узбекистан. Работал на рынке. СНБ решила завербовать его. Он отказался. Его пытали. Он бежал вместе с беременной женой из страны. Скитался, прятался. Вернулся в Россию. Пришёл в «Новую газету» и стал самым перспективным журналистом. После текста про выборы в Узбекистане его дважды задерживали российские полицейские – сначала у дома, потом у работы. На допросах присутствовали люди, которых полицейские называли сотрудниками ФСБ и СНБ. Первый раз его удалось отбить, второй – нет. Али оказался за решёткой. Он и сейчас за решёткой. Его высылку в Узбекистан остановил Европейский суд. В Узбекистане ему грозит тюрьма, исчезновение и, вероятнее всего, смерть.
Али – мой друг и коллега. И я, конечно, могу рассказать массу историй про него. Его постоянно окружают безумные истории – может, из-за полярности его характера. Он добрый и честный, сочувствующий и непримиримый, живущий со страхами и плюющий на них каждый день. Он очень смешной и классный. Но я бы хотела сказать о значении этой книги для нас – тех, кто снаружи.
Журналист в тюрьме – жанр редкий, но, к сожалению, совсем не новый для России. Журналист в миграционной тюрьме – это впервые. Наша журналистика максимально далека от подобных мест. Али в своих контрабандных заметках живо и точно рисует быт тех, кто отвергнут нашим обществом – просто по факту своего рождения. Не преступников – обычных людей. Честно смотрит на себя и на те изменения, которые происходят с телом, лишённым свободы, и сознанием, свободы не лишённом. Этот бытовой дневник неумолимо ведёт к размышлениям об основах нашего общества. И вдруг становится видно, как мы фильтруем нашу замечательную белую реальность. Из чего мы её складываем, что исключаем.
К своему стыду, до Али я не знала про существование спецприёмника в Сахарово. Про центр оформления документов знала, про тюрьму – нет. Сами миграционные тюрьмы были для меня абстракцией. Теперь я простояла десяток часов под колючей проволокой, стала частью разноцветных, разноязыких, удивительно вежливых очередей, привыкла к лязгу ворот и научилась вместе со всеми отшатываться от людей в форме и надеяться на их милосердие. Теперь я немного знаю, как это. Однажды волей государства – и с позволения социума, к которому ты принадлежишь, – твой близкий оказывается вычеркнут из общей реальности. Больше никто не посмеётся над неудачной шуткой, не уткнётся в плечо, не поведёт танцевать на гей-вечеринку, не заплачет вслед за тобой, не напишет очередной страшный и весёлый текст. Или напишет, но его отберёт охрана. Тексты надо прятать хорошо, тексты опаснее ножовки.
Али здорово умеет размывать границы между своим и чужим, между «мы» и «они». Пусть слова «они» больше не будет, пусть будем мы. Сейчас мы сидим в тюрьме. Срок заключения не определён. Нам грозит высылка и, вероятно, смерть. Нам есть, чему радоваться, чего бояться. Жизнь просачивается через решётку песней «ВИА Гры», служебной собакой, бегущей за мячом, книжкой Донцовой, холодом, туманом. Жизнь прячется за спинами охранников, жизнь перестукивается по батареям, переговаривается по вентиляционным ходам, включает пожарную сигнализацию. Жизнь прекрасна и удивительна. Пусть она длится, длится, длится.
Елена Костюченко,
спецкор «Новой газеты»
Центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) – режимная зона для иностранцев, дожидающихся принудительной депортации из России. ЦВСИГи пришли на смену спецприёмникам административного содержания МВД, куда ранее помещали нарушителей миграционного режима наряду с мелкими хулиганами и уличными дебоширами.
В начале 2014 года вопросы, касающиеся содержания иностранцев, оказались в ведении Федеральной миграционной службы (ФМС). Уже через год ФМС и служба судебных приставов открыли по такому центру в большинстве регионов России, всего их стало 78. Бывшая военная часть в 54 километрах от Москвы, где располагается столичный ЦВСИГ Сахарово, приняла первых задержанных к началу 2015 года. Открытый в 2014 году временный московский ЦВСИГ в районе Дмитровского шоссе, намного ближе к столице, не оправдал поставленных перед ним задач. Выделенное для мигрантов здание оказалось непригодно к использованию из-за аварийного состояния и малой вместимости (всего до 400 арестантов одновременно).
ЦВСИГ Сахарово – комплекс построек площадью более 18 тысяч квадратных метров – с середины 70-х до своей консервации в 2009-м был в ведении Вооружённых сил. Он вмещает до 1000 иностранцев и 270 человек персонала. Раньше тут располагался Центральный узел спутниковой связи Генерального штаба. Новый ЦВСИГ ввиду пробелов в законах на время стал одним из самых закрытых тюремных учреждений страны.
Уже зимой 2015 года центр попал в новостные сводки из-за первого крупного скандала. Протесты против условий содержания закончились массовой попыткой восставших вскрыть вены. Через несколько дней инспекция Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) зафиксировала множество нарушений. Старое руководство отстранили от работы, а режим с тех пор несколько облегчили. Но сам ЦВСИГ так и остался закрытым объектом: друзьям задержанных вход на территорию запрещают, хотя по закону такие посещения допустимы.
Слева от проходной центра расположен павильон, где принимают передачи, напротив него пятачок с навесом от дождя. Отсюда видны расположенные за высоким зелёным забором с колючей проволокой технические и хозяйственные постройки. Жилые корпуса, где содержат мигрантов, с этой точки не просматриваются.
На территорию пускают строго по пропускам или адвокатским удостоверениям.
Власти стараются не называть центр тюрьмой, а его узников заключёнными. Но условия содержания правозащитники считают не соответствующими правовому статусу выдворяемых и характеризуют как тюремные. Покинуть камеру задержанный может лишь если государство, чьим гражданином он является, или его родственники на собственные деньги купят билет на родину. По административному кодексу предельный срок содержания в ЦВСИГе ограничен двумя годами и месяцем. Уголовный кодекс столько же даёт за убийство человека в состоянии аффекта или, например, за причинение тяжкого вреда по неосторожности.
