Да ладно, кафе как кафе. Кстати, кофе у нас неплохой, можно сказать – хороший. И все другие атрибуты. Вот и охранник Джон в уголке – как полагается. И пара посетителей в наличии. Полный комплект, чтобы умереть со скуки.
Я запустила диск с Кристиной Агилерой и едва успела сделать звук по возможности комфортным, когда в заведение вошёл он.
Такой же вылизанный, хотя уже рыхлый. Сколько ему сейчас? Уже, наверное, сорок или сорок один. Старый.
Он был одет по сезону – лёгкая весенняя свето-коричневая куртка, под ней стильная рубашка в тон, брюки тщательно отглажены. Он улыбнулся, ну конечно, у него всё хорошо. Проходил мимо и зашёл выпить чашечку кофе…
Я отвернулась, начала переставлять напитки в витрине. Больше пятнадцати секунд он никогда не выдерживал, торопыга.
– Девушка, я хотел бы кофе! Девушка! Мне что, до бесконечности здесь ждать?
Я обернулась, улыбнулась легко: «Привет!»
– Ты?
Он не удивился. Он просто спросил: «Ты?»
Как будто мы расстались не десять лет тому назад, а вчера, или сегодня утром.
– Я!
Держу улыбку и включаю кофе машину.
– Кофе как всегда?
Он кивнул.
– Ты ещё помнишь мой вкус?
– Двойной чёрный «родео», без сахара.
Он снова кивнул.
– Помнишь «Чёрный мустанг»? Какой прелестный «родео» готовил толстяк Ронни!
Конечно же, помню добрейшего дядюшку Ронни. Сколько прекрасных вечеров я с друзьями провела в его кафе. Там мы с удовольствием слушали блюзы старика Чака Робинсона и сентиментальную игру на гавайской гитаре карлика Филиппа.
Интересно, Ронни всё ещё готовит в своём заведении напиток под названием «аллигатор»? Это самодельное «пойло» здорово веселило нашу компанию. А дядюшке из-за него влетало от наших родителей. Да и от полиции доставалось.
А кофе, который Ронни называл «родео» и правда, был прелестным. У меня такой не получается. Видимо бармен добавлял в напиток что-то своё. И он становился не просто вкусным, но и навевал всевозможные фантазии.
Когда у дядюшки иссякал запас «аллигатора», то лишняя чашка «родео» вполне заменяла его. К тому же родители и вездесущий шериф Клиф Стоун против веселящего кофе не возражали.
Двойная порция с лёгким шипением вливается в чашку. Немного сливок и капелька экстракта мяты. Мой любимый аромат. Надеюсь, и ему понравится.
На подносе несу душистый «капучино» к столику у окна.
Он вальяжно откинулся на спинку стула и бесцеремонно рассматривает меня. Ну, так делают многие мужчины, если в кафе мало посетителей, и больше не на кого таращиться.
Неужели сравнивает меня с той семнадцатилетней девчонкой, втрескавшейся в мачо, заглянувшего в придорожное кафе? Да, конечно же, сравнивает. Эвон глазки забегали от воспоминаний…
И у меня в оценке кавалеров опыт есть. В этом заведении всяких типов насмотрелась…
Тогда у него были пышные и блестящие от бриллиантина волосы.
Они и сейчас блестят. Только сильно поредели и на висках от седины затуманились.
Ещё у него были усы. Колючая полоска над верхней губой. Сейчас её нет.
В тот вечер он приехал на шикарном белом «кадиллаке» с открытым верхом. И принёс с собой не только кошелёк с бабками, что порадовало Ронни, но и бархатный голос, которым сразу привлёк внимание присутствующих, когда заказывал кофе:
«Девушка! Двойной чёрный без сахара! И поторопитесь!»
Компания моих одноклассников вечерами подрабатывала у Ронни. Кто официантом, кто барменом. Лично я готовила лёгкие закуски и разносила их вместе с напитками посетителям. А под вечер мы заканчивали работу и тратили заработанные деньги. То есть дядюшка кормил и поил нас на все – сполна.
Вместе с сумерками в «Чёрном мустанге» появлялись Чак и Филипп.
Помню, они только начали свой концерт, как возник этот жгучий латинос, сделал заказ и сел у окна. Фирменный кофе в тот вечер подавала я. И мачо задержал на мне свой взгляд. Может быть, тогда и приметил…
Вначале он смаковал «родео». Дядюшка поглядывал на посетителя и ожидал реакции на вкус напитка. Если тот останется довольным, значит, зайдёт ещё…
Под «родео» он стал прислушиваться к «ворчанию» у микрофона Чака Робинсона. Испанский язык старого негра с ужасным ирландским акцентом и низким басом «а ля Поль Робсона» рассмешил гостя. И он, поднявшись с чашкой в руке на подиум, начал тихо подпевать старику. А потом, попросил Филиппа подыграть ему и опрокинул всех присутствующих в свой волшебный мир.
Голос у него красивый. Посетители замерли и, разинув рты, слушали певца.
Помню, как у меня закружилась голова. Совсем не от «родео». От его обжигающих взглядов. Ведь он смотрел на меня… и пел для меня.
И ещё, от несчастной любви, историю которой он рассказал в тот вечер на благородном испанском своим обворожительным тенором.
Ну да, в моём городке многие говорят по-испански. В пятидесяти милях к югу – Мексика. И мексиканцев у нас, как койотов в прериях.
Мне стало обидно, когда он с улыбкой принял наши аплодисменты, одним глотком допил остывший «родео» и стремительно выбежал на улицу. Не оглядываясь, сел в «кадиллак» и растворился в вечерних сумерках. Видимо спешил куда-то.
Потом втайне от всех я плакала. Впервые влюбилась. Наивная девчонка.
Он так легко поразил меня и так просто ушёл, не обратив внимания.
В нашей компании были и другие девушки. Видела, как и у них горят глаза. Но мне казалось, что его взгляды с подиума предназначались только мне…
Потом он появлялся у Ронни почти каждый вечер. Заскакивал на минуту, проглатывал чашку «родео» и стремительно исчезал. Больше не пел. Времени не было. Да и повода тоже.
А потом он пропал. И очень долго не появлялся в «Чёрном мустанге».
Прошло больше месяца.
Душевный огонь во мне уже не полыхал, а лишь тлел. Любовь, как болезнь, со временем излечивается.
Я закончила школу. Родители всё чаще заводили разговор о моей самостоятельности и о том, как я буду устраивать дальнейшую жизнь.
Для продолжения учёбы нужны были деньги. Что бы их заработать, следовало покинуть наш приграничный городок и заняться чем-нибудь серьёзным в другом месте. Например, в Сан-Франциско, в Лос-Анжелесе или в Нью-Йорке.
К дядюшке Ронни я заходила редко…
Ну да, я всё ещё надеялась на маленькое чудо. Огонёк-то тлел.
В тот день я последний раз навестила Ронни, рассказала ему о планах покинуть родной город и попрощалась с ним.
– Это тебе, – сказал мой добрый «работодатель» и вручил мне охапку двадцатидолларовых купюр. – Думаю, девочка, пара тысяч баксов тебе не помешают. В больших городах без них – никак! Бери-бери, ты их заработала!
С долларами в руке я и покинула «Чёрный мустанг».
Белый «кадиллак» с открытым верхом бесшумно остановился напротив меня.
– Девушка! Я хотел бы двойной «родео»!
