Джефф Кинни - Дневник слабака. Родрик рулит

Думаю, мама здорово гордилась собой в прошлом году. То есть тем, что я всё-таки веду свой журнал. Так что в этом году она пошла и купила новый.

И помните, я говорил ещё, что всё, что мне теперь надо для счастья, – это чтобы какой-нибудь бегемот застукал меня с моим «дневником» и всё неправильно понял? Ну вот, сегодня именно так и вышло.

И раз уж Родрик теперь в курсе затеи с журналами, я лучше буду запирать свою книжку на ключ. Пару недель назад он чуть было не захватил мой ПРОШЛЫЙ журнал, и моя жизнь с тех пор накрылась мраком отчаяния. Так что лучше даже не будем на эту тему.

Наша семейка никуда не ездила и ничего такого не делала, и всё из-за папы. Он заставил меня ходить на плавание и не хотел, чтобы я пропускал тренировки.

Папа вбил себе в голову, что я прирождённый пловец или что-то вроде того, вот я и мокну в бассейне каждое лето.

Пару лет назад, когда я только пришел на плавание, папа сказал мне, что после выстрела из пистолета мне нужно нырнуть и плыть.

Но он не говорил мне, что пистолет НЕ заряжен. Я только и думал о том, куда же всё-таки войдёт пуля. Не знаю, кто может плавать в таком состоянии.

И даже после того, как папа объяснил мне, что стартовые пистолеты стреляют холостыми патронами, я так и остался худшим пловцом в команде.

Правда, меня всё-таки наградили в итоге за «заметные улучшения», потому что к концу курса я научился переплывать бассейн на 10 минут быстрей, чем в начале.

Так что, похоже, папа до сих пор ждёт, что мой спортивный потенциал раскроется на все сто.

По многим параметрам в бассейне мне было даже хуже, чем в школе.

Во-первых, тренировка всегда начиналась в 7:30 утра, и вода в бассейне была ЛЕДЯНАЯ.

Во-вторых, на нас на всех отводилось всего две дорожки, и кто-то вечно барахтался у меня в ногах, пытаясь меня обогнать.

А почему у нас было всего две дорожки – так это потому, что наши занятия совпадали по времени с Водным джазом.

Сколько ни убеждай папу, что Водный джаз для меня полезнее плавания, – не слушает. Бесполезно.

Это был первый сезон, когда тренер разрешил нам плавать в пляжных шортах, а не в этих обтягивающих спортивных трусиках. Но мама сказала, что Родриковы старые плавки сидят на мне «гениально».

После занятий в бассейне меня забирал Родрик на своем музыкальном фургоне. И вот это уже из-за мамы. Она решила, что если мы с Родриком станем регулярно «иметь качественное общение» по дороге домой, то мы не будем так уж собачиться. Но на деле всё стало значительно хуже.

Родрик всегда опаздывал на полчаса.

И он не позволял мне садиться спереди. Говорил, что хлорка из бассейна испортит ему сиденья – а ведь фургону как минимум пятнадцать лет.

А сзади в фургоне скамеек нет. Мне приходилось втискиваться в щели между музыкальным оборудованием и молиться при каждом торможении, чтобы мою голову не снесло каким-нибудь барабаном.

Всё кончилось тем, что я начал добираться домой пешком. Лучше тащиться по жаре пять км, чем получить сотрясение мозга в фургоне.

Где-то в середине лета я понял, что сыт бассейном по горло. И даже придумал, как избежать тренировок.

Я делал в бассейне пару взмахов рукой и сразу отпрашивался у тренера в туалет. Ну и сидел там аккурат до конца тренировки.

Проблемка была в другом. В туалете было ещё ХОЛОДНЕЙ, чем в самом бассейне. Наверное, градусов пять.

Пришлось заворачиваться в туалетную бумагу. Говорят, переохлаждение – опасная штука.

Вот так я и провёл своё лето. Так что теперь я вовсе не против, что оно закончилось и что завтра пора идти в школу.

В школе все как-то странно себя вели. Я даже не сразу понял, в ЧЁМ дело.

Ну, конечно: Поцелуй-Сыр! Он ведь так и прилип ко мне с прошлого года. Я получил Поцелуй на последней неделе занятий, вот и забыл о нём, СОВЕРШЕННО забыл.

С этим так: Поцелуй-Сыр сидит на тебе до тех пор, пока ты не передашь его кому-то ещё. Но никто не подходил ко мне и на десять шагов, так что мне стало ясно: я теперь изгой на весь год.

К счастью, меня выручил новенький, Джереми Пиндл. Так что ЭТА проблема теперь не моя.

Первый урок у нас был введение в алгебру. Меня посадили рядом с Алексом Арудой, самым умным во всём классе.

У Алекса списывать – одно удовольствие. Он ВСЕГДА решает контрошку раньше других и кладёт свою работу на пол рядом с партой. Так что в случае затруднений я теперь буду знать, что пятерка недалеко.

А ведь всё потому, что фамилия у него на «А». Те, чьи фамилии начинаются на первые буквы алфавита, всегда вырастают самыми умными, потому что их чаще всего вызывают.

Некоторые, правда, думают, что это не так. Но доказательств полно – стоит только зайти в нашу школу.

Я знаю только ОДНО исключение из этого правила. Питер Утакер К. был у нас самым умным до пятого класса.

В пятом классе мы стали дразнить его. Однажды кто-то догадался взглянуть на первые буквы этого имени: Питер Утакер К.

С тех пор он даже РУКУ перестал поднимать, так что теперь он у нас полноценный троечник.

Мое личное мнение – всё же как-то нехорошо у нас вышло с П.У.К.-ом, но я не смог устоять против соблазна прославиться за его счёт.

Как бы то ни было, во всех классных комнатах мне удалось сесть на вполне пристойное место, за исключением истории, которая идёт у нас седьмым уроком. Что-то подсказывает мне, что мистер Хафф уже сталкивался с представителями нашего семейства. Наверное, учил Родрика несколько лет назад.

Мама заставляет нас с Родриком больше помогать ей по дому, так что теперь каждый вечер нам приходится мыть посуду.

Правило здесь такое – мы не имеем права смотреть телик или играть в видеоигры, пока не отбатрачим на кухне. И вот что я вам скажу – ХУДШЕГО партнёра-посудомойщика, чем Родрик, представить себе невозможно.

Как только мы заканчиваем ужинать, он линяет наверх и целый час тусит в туалете. А к тому времени, когда он спускается снова на кухню, я, разумеется, уже всё перемыл.

А если я пытаюсь жаловаться на него маме с папой – у него всегда наготове один и тот же идиотский ответ:

Родителям просто не до наших разборок с Родриком – они слишком заняты своим Мэнни.