Г.В. Элькинд
Доброе утро
Глава первая
10.53. время замерло в каком-то странном сосуде и не хотело спешить. Особенность ожидания в том, что ты не можешь понять почему стрелки часов замирают незадолго, до того как совершить свой последний удар. Я подошел к зеркалу, на бледной коже лица проступили капли крови от порезов после бритья, карие с легким оттенком зеленого глаза погасли. Странно. Расставания всегда бывают тяжелыми, но сейчас было особенно.
Звонок в домофон. Я знал, что она пришла за вещами, внутренне был готов, но руки не сразу смогли без дрожи поднять трубку. Шаги по лестнице, каждый отдавался эхом с первого по пятый этаж, отражались миллионами оттенков от облупившихся зеленых стен. Я ждал.
Она вошла с улыбкой и каким-то огорченным видом. Мы молчали. Оба знали, что потом спустя какое-то время эта давящая привязанность угаснет и мы сможем снова смотреть в глаза без замирания сердца… моего сердца. Но сейчас воспоминания нахлынули тонной боли и отчаяния, благодарности и желания воскресить уходящую любовь… ее любовь. Моя пока трепыхалась в агонии, разламывая стены души, превращая мои чувства в дикое розово-кровавое месиво.
Мы молчали. Она пришла за вещами. Глупые шутки, которые не смог воспроизвести в памяти уже через минуту и какая-то пустота. Ее теплые объятья заглушили мою боль, но только на то время, пока она могла их дарить. А потом? Потом, сказав друг другу: «Спасибо, я тебя не забуду», разошлись. И время, которое я просил подождать, вдруг помчалось в неизвестные края… я остался один в своей маленькой квартире, в которой не осталось следов нашей любви…
Будь я на пару лет младше, наверное заплакал бы, но со временем приобретаешь иммунитет к таким вещам. Просто хотелось снова быть серьезным, хотя бы на пару минут. Внутри проснулся ребенок, который стал жалеть себя, но привычным образом я заставил его замолчать. Снова взглянул в зеркало.
– Ладно, Олежа, хуже бывало, – сказал сам себе и улыбнулся.
Получилось чуть лучше чем у Терминатора во втором фильме, но на душе полегчало. Схватив сумку, вышел из квартиры и, пусть раньше чем на час, пошел на работу. Солнце согревало свои светом, надежды на возврат отношений с поломанной любовью все еще трепыхались в душе, но и это уже привычная реакция на подобные вещи. Люди казались серыми, улицы шумными, а я шел с тупой улыбкой Арни по дороге, наверное выглядел странно.
Всякий раз удивляюсь в какие места моей одежды могут попасть наушники, сейчас лежали в заднем кармане джинсов, я понадеялся, что там они очутились уже после того, как я жалел себя с сигаретой на балконе, сидя на табуретке. Я могу не почувствовать своей задницей накладные наушники с клипсами. Вообще данная часть моего тела хорошо чует только приключения, ну или место где лежит очередной планшет, дабы с треском недоплаченного кредита похоронить под собой данный апогей китайского сюрреализма.
К счастью, аксессуар остался цел. Включил Элизиум «Другие грани понимания свободы». Люблю этих ребят, которые уже больше двадцати лет не меняют свой стиль оптимистического рока. Но сегодня музыка не зашла. Мысли перебивали даже сольные партии гитар. Я попытался выдернуть штекер из телефона и… естественно его уронил. Несколько новых трещин облагородили и без того многострадальный аппарат. Хотя если шрамы украшают мужчину, то может и мой телефон тоже можно считать более привлекательным?… В такие минуты, начинаю понимать, почему от меня уходят девушки.
Дорога до работы заняла меньше времени, чем обычно. Я зашел в свой просторный кабинет и сел в кресло. Сегодня не ожидалось клиентов. В принципе, летом мало кто обращается за психологической помощью. Поэтому мне снова предстояло провести рабочий день в одиночестве, не считая иногда заходивших коллег, которые, как и я, еще не вышли в отпуск.
Дал себе обещание не залезать в социальные сети и не смотреть на фотографии бывшей возлюбленной. Нарушил слово через три минуты как загрузился компьютер. Снова волна воспоминаний растормошила меня, я ощутил как начал превращаться в безвольную хныкающую слизь. Но этого нельзя было допустить. Профессия психолога накладывает свой отпечаток. За 7 лет практики я научился находить рычаги внутренних ресурсов, которыми управлял уже практически неосознанно. В голове была только одна мысль: «Три недели. Дай себе три недели и дальше будет легче». Почему такой срок? Дело в том, что данный промежуток времени – это период отвыкания и смирения. Уже через три недели, люди начинают мыслить трезво и не впадать в какие-то крайности. Я же прекрасно понимал все механизмы, лежащие в основе моего поведения и старался максимально занять себя. Начал уборку в кабинете, нашел в кружке с чаем жизнь, надеюсь она не обрела еще разум и процесс мытья посуды из кабинета не посчитают геноцидом.
Очередные попытки уйти в печаль прервал стук в дверь постучали. Это Светлана Владимировна решила выпить со мной чайку, ну и сходить на перекур. Она была очень интересной женщиной, возраст, которой оставался известен мне одному. В свои 54 она умудрилась сохранить великолепную фигуру, годы не тронули ее молодого лица, а глаза искрились жизнью, темно русые волосы были подстрижены под каре. Она всегда ходила в шикарных платьях, которые частично привезла из Европы, частично купила в магазине и частично отбила в непосильной войне в секонд-хендах. Мы начали дружить практически с первого дня, как я устроился в наш реабилитационный центр на почве любви к матерным частушкам и понижения градуса алкоголя. Я видел в ней родное идиотское начало, которое скрывало реальную глубину всех переживаний. Мы оба привыкли быть клоунами в некотором роде, иногда, если на консультации у меня сидел какой-нибудь подросток и она заходила, мы вдвоем устраивали настоящий концерт, лишь бы только ребенок улыбнулся.
Она знала, что в моей жизни с девушками всегда какие-то неполадки, и не в первый раз видела меня в таком состоянии как в тот день, хотя прекрасно понимала, что это был другой случай.
– Все? – она решила не тянуть с вопросом и не заходить с Владивостока.
– Да, – коротко ответил я.
Ее глаза на секунду погрустнели, а потом она как всегда улыбнулась и сказала:
– Ничего, Олежа, пройдем и через это. В конце концов не в первый раз и не в последний!
– Вот умеете утешить, – улыбнулся я.
– Нам ли быть в печали, Марфа Васильевна? – это была ее любимая фраза, которой она разрешала все свои проблемы, да и мои тоже, – Пошли перекурим, а то я с этими документами уже тронулась умом.
– Не вижу причин Вам отказывать.
Мы вышли под теплое солнце и пошли на наше любимое место подальше от работы, чтобы не попадаться на глаза прозорливым коллегам. По дороге спели «Розу, розу, белую березу», в которой по-моему 85 куплетов, покурили, посмеялись и вернулись по кабинетам. Я еще раз взглянул в социальную сеть, рационально понимаю бессмысленность данного действия, но все равно поступал так. Процесс отпускания пошел, и я постепенно начинал дышать полной грудью. Я знал, что вскоре и это пройдет.
