До экзамена по профильной физике оставались считанные часы. Было уже поздно и бесполезно что-то повторять. Весь багаж, полученный платно у Фаика Губаевича, был при нас. Университетский преподаватель, посвящавший ребенку вечера четвергов, в целом охарактеризовал уровень подготовки нашего мальчика приемлемым.
Как говаривал когда-то дедушка Женя, рассматривая медленно проплывающие подъезды к городу из окна железнодорожного вагона: «Последние тридцать метров всегда самые тяжелые». И вечер, не смотря на азарт чемпионата мира по футболу, тянулся нервно и долго, словно тот потерявший весь свой энтузиазм поезд, который никак не хотел доезжать до станции, заставляя пассажиров толпиться в душных тамбурах с чемоданами в руках.
Телевизор на холодильнике, исправно служивший семье почти двадцать лет, воспроизводил картинку с браком по краю экрана, переворачивая планку со счетом вверх ногами. «Победа над Египтом выведет россиян уже сегодня в плей-офф, – с оптимизмом вещал комментатор, – Цена победы чрезвычайно высока».
Мальчишка зашумел в коридоре, надевая в темноте свои старые кроссовки, дважды получавшие от меня скрупулезное лечение. Благо, тысячу лет назад в армии со мной служил мальчишка-обувщик. Показал, как надфилем из шила смастерить крючок, как правильно работать с нитью. Пацан тот прослужил не долго. Был переведен в штаб и утонул в реке в первой же увольнительной. И имени не запомнил, а вот каждый раз кланяюсь его памяти, когда берусь за ремонт обуви.
– Пап, я пойду играть в футбол, – сказал ребенок, забирая пакет с оранжевым мячиком, – Если хочешь, тоже выходи. На коробку.
Я кивнул из кухни, занятый приготовлением ужина. Сегодня стоять на воротах среди подростков не было настроения. Тем более слышать это раздражающее словечко «хорошечно», которым заразил всю детвору телевизор.
– Кстати, – сообщил сын, задержавшись в прихожей, – А знаешь ли ты, что вода легче воздуха?
– Интересно. Не знал.
– Факт, – сообщил мальчишка со значением, – Физический. Молярная масса воздуха – 29, а воды – 18. Представляешь?
– Странно, что вода по небу не летает. А слышал ли ты, что фашисты в 42 году захватили один из городов Канады?
– А это тут при чем? – удивился футболист.
– Тоже факт, только исторический. Выли сирены, все руководство города было арестовано и объявлено, что оно будет расстреляно. Над зданиями развесили флаги со свастикой и провозгласили эту канадскую провинцию территорией Рейха. Попытки оказать сопротивление пресекались смертными приговорами. Скопления групп людей запретили. Объявили конфискацию огнестрельного оружия и провианта. Перекрыли все дороги и проезды, чтобы ни одна мышь не могла покинуть города. Представляешь?
– Не слышал этого никогда.
– Да. А к вечеру оккупация закончилась. Оказалось, что это просто акция, чтобы продемонстрировать мирному населению, насколько страшен фашизм. Актеры были настолько убедительны, что мирные жители до самого окончания действия принимали все за чистую монету. Может тебе бутерброд перед футболом скормить? С чаем?
– Суп в холодильнике, – долетела мамина реплика из зала.
– Потом, – отмахнулся сын, – Я пошел. Выходи тоже.
– Вернешься, чебуреками накормлю, – бросил сыну в вдогонку и пошел закрыть за ним дверь.
– Чебуреки готовить собрался? – спросила супруга, которая почти столкнулась со мной в прихожей, – Давай, только со специями не перебарщивай.
– А это уж как получится, – ответил я, прижимаясь к стене и пропуская ее к стиральной машинке в небольшой нише, где на полутора квадратных метрах располагались полки с посудой и запасами круп, а сбоку умещалась еще и вешалка с куртками и початым пятикилограммовым пакетом сахара, висящим на собственном крючке. Над куртками узкая полочка была приспособлена для закаточных дел – там виднелась стопа крышек и баночный ключ, надобный в хозяйстве лишь в августе и сентябре каждого года. На полу же у самой круглой дверки машинки стояла плетеная корзинка, купленная несколько лет назад на сабантуе. В ней, как правило, по разным пакетам и сеткам хранился лук да картофель, а еще на всякий случай лежали несколько полиэтиленовых крышек. Сбоку, между стиральным аппаратом и стеной вертикально хранился лист фанеры для теста. В этой тесноте было искусством извлечь в таз чистое белье, или наоборот – водрузить грязное и заполнить необходимым количеством порошков и ополаскивателей нужные полости устройства.
– Египтяне, разыграв мяч с центра поля, контролируют его на своей половине поля и не спешат разгонять атаку, – вещает из телевизора комментатор.
Загружаю в комбайн несколько луковиц, чтобы не терзать глаза мелкой нарезкой. Много лет назад мне повезло с какой-то шабашкой и я приехал за старшей дочерью в детский сад с пачкой денег. Редко испытываемое головокружение по этому случаю тянуло совершить какой-нибудь подвиг. Надевая на входе у столика вахтера бахилы, я уже планировал, как мы сейчас с ребенком поедем в какой-нибудь магазин. Девочка идею отца разделила с восторгом и вот мы уже ходим с ней вдоль полок с техникой, ожидая, что на нас все-таки обратит внимание какой-нибудь эксперт по бытовым приборам.
– Черышев, перехватив мяч, промчался по чужой половине, – продолжается эфир матча чемпионата мира диктор из телевизора, – выполнил диагональ в штрафную, где явно зазевался Дзюба, который мог бы оказаться один на один с вратарем, но не смог обработать передачу! Правым флангом Египет идет в атаку. Жирков не позволяет обыграть себя Салаху и лишает соперника владения.
Комбайн перерубает лук, разбрасывая по стенкам пластиковой чаши ароматные фрагменты. Забрасываю туда и фарш, чтобы вся начинка взбодрилась в одной емкости. Чуть-чуть воды и соли будут кстати. Несколько горошин австрийского черного перца, купленного со скидкой, падают в каменную ступку. Несколько движений пестиком и ароматная приправа дополняет содержимое дежи. Воспоминания продолжают будоражить голову. С самой верхней полки продавец нам достает самый дорогой агрегат и сообщает, что такая модель осталась последней. Мы переглядываемся с дочерью и решаем купить именно ее. Нам упаковывают устройство в рваную коробку, которую долго разыскивают в кулуарах складских помещений.
– Удар по воротам, – взрывается диктор в телевизоре, заставляя меня посмотреть на экран, – Игнашевич Сергей бьет головой из штрафной в створ ворот. Мяч пойман вратарем.
Мы забираем комбайн и выходим с помощницей за руку из магазина на перекресток Брестской и Дзержинского. Ребенок ликует, потому что сделать такой нужный подарок для мамы – это счастье. На улице холодно. Через дорогу открытая местность городского парка, еще в тот момент не занятая строительством православного храма, пропускает ветер и заставляет нас дрожать. Мы берем такси – гулять, так гулять – и мчим домой с непривычно барским шиком.
